Деникин - Георгий Ипполитов Страница 70

Произвести испытание верности полевой жандармерии не пришлось. Генерал С. сам умолял не оставлять его в должности и отпустить:

— Бог знает, чем это кончится…

Антон Иванович начинает с комитетами гладиаторский поединок.

В апреле 1917 года начальник штаба ставки верховного главнокомандующего в предписании № 685 начальнику штаба Юго-Западного фронта предупреждает о недопустимости насильственного удаления комитетами начальствующих лиц, считая, что это «является демократизацией армии».

Деникин от имени главковерха приказал: во всех подобных случаях принимать самые настойчивые меры нравственного и служебного воздействия для возвращения удаленных начальников к своим частям, «даже если бы пришлось поступиться их тяжелым нравственным состоянием: выборное начало гибельно для армии». В случае полной невозможности возвращения офицеров, следует прикомандировывать их к другим частям, выводить в резерв; строевые и штаб-офицеры могут направляться через запасные полки в новые строевые части; офицеры гвардейских частей, которые не могут оставаться в своих частях, следует отправлять на другие фронты.

В директиве генерала Деникина налицо продуманные меры, однако в жизнь проводить было трудно из-за прогрессирующего разложения армии: комитеты плодились как грибы после дождя. Планировалось их комплектовать из всех категорий военнослужащих. В приказе по войскам Петроградского военного округа от 26 марта 1917 года утверждалось, например, создание ротных, батальонных комитетов в составе 1 офицера и 4 солдат.

Но на практике, как правильно подметил Деникин, верховодили солдаты. Комитеты являлись большими и дорогостоящими организациями. Содержание их обходилось казне в 250 тысяч рублей в месяц. Впечатляет и то, что в целом по армии число членов в комитетах различных уровней достигло почти 300 тысяч человек, оторванных от выполнения своих непосредственных обязанностей.

Причем в их числе преобладал, по меткому выражению Антона Ивановича, «не настоящий боевой элемент», а те, кто могли покорить солдатское сердце «хорошо связанной речью, внешней политической полировкой, вынесенной из откровенной партийной литературы».

Характерно, что еще находясь в ставке, Деникин включился в кампанию по обвинению Ленина в шпионаже в пользу Германии. В то далекое время его явно устраивали бездоказательные компрометирующие материалы, введенные в оборот А. Г. Амалинским.

Небезынтересны в данной связи свидетельства М. Д. Бонч-Бруевича, утверждавшего, что Деникин принудил вернувшегося из немецкого плена прапорщика Ермоленко дать показания в контрразведке ставки, что Ленин — агент германского штаба.

«Контррразведка штаба верховного главнокомандующего находилась в это время в ведении генерала Деникина, человека морально нечистоплотного, — писал М. Д. Бонч-Бруевич… — Не было сомнений, что все остальные показания возвратившегося из плена прапорщика были написаны им, если не под диктовку Деникина, то с его благословения…»

Не вступая в полемику, отметим, однако, два момента, не вызывающие возражений: генерал Деникин пользуется для доказательства своих взглядов материалами сомнительного характера; Бонч-Бруевич заведомо бездоказательно обвиняет Деникина в моральной нечистоплотности.

Это при том, что современная историческая наука до сих пор не внесла полную ясность в вопрос, а был ли Ленин немецким шпионом? ^[48]…

Однако для генерала участие в антиленинской кампании — это всего лишь возможность притормозить разложение армии.

Степень приобщения Антона Ивановича к политической деятельности стала таковой, что он уже не мог не заниматься ею даже после ухода из ставки главковерха.

Но он еще не ведал, какие жесткие политические баталии ждут его впереди…