Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна - Алексей Дельнов Страница 70

Но этот план не удался. До Юга удалось добраться уцелевшему сунскому двору во главе с братом плененного императора – он и стал правителем государства Южная Сун со столицей в Ханчжоу, в южной части Великого канала. В его государстве проживало около 50 миллионов подданных – больше, чем находилось китайцев под чужеземным владычеством, и у Юга имелся уже исторический опыт, как можно достаточно благополучно обустроиться самому по себе.

Впрочем, ни на Юге, ни на Севере, ни в отношениях между ними не наблюдалось пока даже относительной стабилизации. В Южной Сун, в провинциях Хунань и Хубэй, в 1130 г. вспыхнуло мощное восстание, которое, как оказалось, уже 20 лет подготавливала даосская секта, вознамерившаяся установить «новый закон» на основах равенства. Обстоятельства ускорили выступление. К возмущению неправым сбором прежних налогов (превышением их нормы) прибавились тяготы новых чрезвычайных поборов, к тому же повсюду бесчинствовали банды дезертиров.

Число восставших достигало 400 тысяч человек. Действовали они решительно: убивали особо провинившихся перед народом чиновников, впившихся в землю богатых купцов, порой не щадили и монахов – буддийские обители опять превратились в оборотистые предприятия. Один из вождей восстания объявил о «равенстве знатных и простых, уравнении бедных и богатых». На территории, вмещающей 21 уезд, было провозглашено «царство Чу» (в дань исторической памяти государству, существовавшему на Юге еще в доимперские времена). В нем должна была осуществиться извечная крестьянская мечта о «всеобщем равенстве» и «жизни по справедливости» – во всяком случае, повинности были отменены, а все прибытки пытались делить поровну. Из патриотических побуждений армия «царства Чу» попыталась повести наступление на чжурчжэней, но сразу убедилась, что этого делать не стоило.

В то же время чжурчжэни встретили сильный отпор в восточных провинциях, и решили ограничиться образованием там вассального государства Ци. В его состав вошли Шаньдун, Хэнань, Шаньси и части других провинций. Завоеватели полагали, что оно станет их опорой в борьбе против Южной Сун.

Но в 1136 г. стороны вступили в переговоры. Во главе южносунского правительства стоял Цинь Гуй – трезво глядящий на вещи политик. По его убеждению, южная империя не имела для ведения войны ни достаточной военной силы, ни средств.

Однако многие китайцы думали иначе. Правительство слабо контролировало тогда даже регулярные части, не говоря уже о местном ополчении, образованном в ходе военной реформы Ван Аньши. Многие отряды продолжали вести войну с чжурчжэнями. Особенно выделялся военачальник Юэ Фэй (1103–1141), уроженец Хэнани – оставшийся в памяти китайского народа как один из самых славных его героев (а также как автор знаменитого комплекса приемов рукопашного боя под названием «Длинный кулак»). Его армия уже одержала несколько побед, и он не собирался складывать оружия.

Но императорское правительство, возглавляемое Цинь Гуем, опасалось, что действия Юэ Фэя спровоцируют полномасштабную войну с чжурчжэнями. И не только этого: не меньше оно боялось того, что самоуправство полководцев перерастет в создание ими своих независимых княжеств, приведет к очередному расползанию государства. Первого министра можно понять, но того, как он повел себя, людская молва никогда ему не простила. Юэ Фэй получил повеление срочно явиться в столицу Ханчжоу, а когда подчинился, был брошен в темницу и тайно казнен. После чего Цинь Гуй мог уже относительно спокойно продолжить предательские (?) переговоры с врагом.

В 1142 г. мирный договор был заключен. Император Южной Сун признавал данническую зависимость от «золотого» царства Цзинь, в знак чего его государство должно было ежегодно выплачивать 300 тысяч штук шелка и 300 тысяч слитков серебра. Граница, делящая Китай, устанавливалась по реке Хуайшуй, что в междуречье Хуанхэ и Янцзы.

Это было еще одним тяжким ударом по национальному чувству. Но спасительной ответной реакцией было то, что китайский народ стал еще больше ценить свою культуру и именно в ней находил свое основное превосходство над варварами (к последним теперь с еще большей, чем прежде, внутренней убежденностью стали относить всех некитайцев).

А бесчестно казненный Юэ Фэй зажил новой, посмертной жизнью. Через 60 лет после его гибели император Южной Сун присвоил ему почетный титул, в его честь был сооружен храм. Полководец стал героем многих преданий, песен, театральных постановок (ясно, какая роль отводилась в них министру Цинь Гую). Вот стихотворение поэта Чжао Мэнфу (1254–1322) «Могила полководца Юэ Фэя»:

Травою зарос могильный курган.

Здесь лежит великий герой.

Безлюдно. Только каменный лев

Охраняет его покой.

Сановники, даже сам государь,

Трусливо бежали на юг.

На севере разве что старики

О свободе вздохнут с тоской.

Однако давно убит Юэ Фэй —

Нет печальным вздохам числа.

Захватили Север чужие войска

И на Юге плохи дела.

Не стоит над озером Сиху

Грустную песню петь —

Красота пленительных гор и рек

Развеять скорбь не смогла.

(перевод И. Смирнова)

Но историческая правда состоит и в том, что, обезопасив себя с севера, Южная Сун вскоре превратилась в благополучное государство, где было место не только экономическому подъему, но и взлетам высокой культуры.

Однако однажды это преуспевание оказалось под угрозой. В 1204 г. несколько высших сановников во главе с Хань Довэем при поддержке части военачальников присвоили себе правительственную власть и затеяли войну с Цзинь. Последовало страшное поражение, и императору, чтобы задобрить своего северного коллегу, пришлось послать ему в красивом ларце покрытую лаком голову Хань Довэя. Тот приказал выставить ее на всеобщее обозрение в храме своих предков в Кайфыне – теперь это была столица чжурчжэньского Цзинь. Новый мирный договор был, разумеется, тяжелее предыдущего.