Повседневная жизнь викторианской Англии - Татьяна Диттрич Страница 7

Пыль не отпугивала точильщика ножей, который вставал возле дома со своим колесом, вращавшимся от нажатия на педаль, и тогда летели искры и звук «вжиг- вжиг» был слышен в соседних домах, либо, если точильщика не приметили и не нанесли еще тупых ножей, он обходил дома, чтобы потом все равно встать на глазах у всех. Точильщик тоже был любимым развлечением у местной детворы, которая всегда приставала к нему. Кто-нибудь побойчее выходил вперед и просил: «Дядь! Дай покрутить! Я смогу! Ей-ей!» Особенно бывали счастливы дети, если точильщик доверял им подержать нож над колесом. Какой восторг был написан на их лицах, когда они сами производили яркие, до боли в глазах, искры!

С завистью на это волшебство смотрели детишки медника, следовавшие за отцом, громко оглашавшим окрестные дворы: «Чиню кастрюли, сковородки, чайники!» Они были на работе и не могли остановиться и поглазеть. Вместе с матерью дети несли инструменты и переносную печь для работы. Сам медник с наковальней на плече, завидя служанок, спешивших навстречу кто с погнутой кочергой, кто с поломанным совком для мусора, ставил свою ношу на землю и рассматривал предмет, который требовалось починить. А пока отец работал, дети его с удовольствием глазели на маленьких артистов, которые показывали свое нехитрое представление. Оно могло состоять из разыгранной сценки, танца вместе с дрессированной собачкой, акробатов, демонстрировавших чудеса гибкости и ловкости на тут же расстеленном ковре, и даже канатоходцев. Появление их обычно привлекало много народу. Большинство смотрело задаром, но «чистая публика» кидала монеты в шляпу, с которой обычно кто-нибудь из детей обходил зрителей. Также по улицам иногда проходили дрессировщики с танцевавшими бурыми мишками, но этот вид развлечения стал очень редким в конце XIX века.

Шарманщиков можно было увидеть ближе к вечеру. Они вставали на углу какого-либо дома и заводили свои жалостливые песни. Желавшие узнать судьбу за небольшую плату подходили к ним, и тогда попугай шарманщика вытягивал клювом то слово, написанное на карточке, а то и целое послание, запеченное в пресную трубочку. Когда начинало темнеть, на улице появлялся фонарщик Чаще всего это был пожилой человек, который, несмотря на возраст, довольно ловко взбирался по приставленной лестнице наверх, открывал дверцу газового фонаря и, вращая вентиль, выпускал газ наружу и поджигал. Затем, закрыв дверцу и полюбовавшись на свою работу, спускался вниз и шел к следующему фонарю. Утром он повторял свою работу уже с целью закрутить вентиль, чтобы остановить доступ газа.

Освещение улиц по вечерам, которое стало производиться в XIX веке, увеличило продолжительность ночной жизни в городе. Если раньше по вечерам, кроме бездомных бродяг, посетителей пабов и людишек, промышлявших грязным бизнесом, на улицах невозможно было никого встретить – возвращаясь после бала или театра, люди из общества со ступеньки кареты ступали на ступеньку собственного жилища, – то с установкой газовых фонарей и «чистая публика» стала выходить из домов после наступления темноты. Наряду с учреждением полиции газовое освещение улиц несло огромную пользу городу. Преступность сразу сократилась в несколько раз, и мертвые тела, обнаруживаемые утром на улицах или в реке, уже перестали быть обычным явлением. Ужасные случаи, связанные с именем Джека-потрошителя, в 1881 году вошли в историю, потому что в целом к этому времени криминальная ситуация в городе была благополучна.

Кроме опасности, на улицах было еще и много грязи. «Было довольно утомительно гулять в тяжелых твидовых юбках. Несмотря на то, что я поднимала подол, он все равно подметал дорогу, собирая столько грязи, что потом приходилось отчищать ее целый час. Хорошо, что я подшивала подол крупной тесьмой». Выходя из дому, девушки не забывали подвешивать к поясу специальные щипчики, которыми они держали полы юбок, не пачкая при этом руки. Мальчишки, завидя хорошо одетую даму или джентльмена, хватались за метлу и старательно расчищали путь перед ними от навоза и грязи, в надежде заработать мелкую монету.

Эмигранты из Ирландии, покинувшие дома из-за неурожая картофеля – основной крестьянской еды и наступившего вследствие этого голода, – из Уэльса и Шотландии сконцентрировались в крупных городах. Они приплывали в основном на Собачий остров, находящийся напротив Гринвича и недалеко от Тауэра, где были выкопаны глубокие каналы для прохождения груженых кораблей со всего мира. Тогда там строились доки для погрузки и разгрузки судов и складские помещения для хранения экспортируемого товара. Иммигранты охотно шли на тяжелые работы по строительству метро, на рытье канализационных коммуникаций, на прокладывание водопровода, ведь здесь был гарантированный заработок. Особенно много приезжих собиралось возле пристаней. Ближе к кораблям, на которых приплыли, и если не понравится новая жизнь, то можно было на них же отправиться в путешествие через океан. Каждый выживал как мог! Вдоль рек строились мастерские по ремонту кораблей, фабрики по производству проволоки и свинца. Работа на них была очень вредной для здоровья, ведь никакой техники безопасности тогда не существовало. Заболевшие безжалостно вышвыривались на улицу, ведь всегда находились желавшие занять их место, даже зная, что случилось с предыдущим работником. Нужда и безработица царили повсюду.

Здесь, как и в других частях восточного Лондона, разворачивалось множество драматических событий, описанных в книгах XIX века. И это не случайно, ведь не все приезжали тогда в столицу в поисках лучшей жизни, многие хотели укрыться от старых грехов. Джек- потрошитель нашел здесь свои жертвы, Шерлок Холмс приезжал сюда по одному из своих дел, да и Элизу Ду- литл из «Пигмалиона» Бернарда Шоу профессор Хиг- гинс сразу же узнал как жительницу восточного Лондона и обладательницу кокни-акцента, при котором глотаются первые буквы в словах перед гласными. Английский язык имеет такое количество оттенков, что в деревнях, окружавших один и тот же город, говорили на разных наречиях. Когда деревни вошли в состав города, то по говору можно было судить, из какой местности человек.

Крепкие напитки. Скажи мне, что ты пьешь, и я ск ажу, кто ты!

В перенаселенных местах, в бедных частях города, где в каждой комнате жило по несколько человек, а то и семей, число пьющих было гораздо больше. Спившиеся женщины и дети здесь никого не удивляли. Джин был самым доступным напитком и самым легким способом забыться. Довольно часто многие оставались в алгокольных грезах навеки. Забредя в подпитии не туда и застряв на отмели реки, они тонули при наступлении прилива или, упав в помойные ямы, захлебывались в отвратительной жиже. Пабы были на каждом шагу. Выйдя из одного, через два дома можно было опять освежиться в другом. Чем беднее район, тем больше в нем находилось питейных домов. Пьяные драки, бои, где соседние улицы соревновались в крепости кулаков, поощрялись посетителями пабов. Демонстрация силы была очень важна. Сегодняшние собутыльники назавтра вместе вставали в очередь за работой. Предпочтение отдавалось здоровым и сытым и тем, кто победил во вчерашнем кулачном бою. Такие развлечения любили все жители улицы. Они же подначивали смельчаков переплывать Темзу. Если же те достигали противоположного берега, то, выскочив на берег, радостно махали руками под дружные крики «Хурэй! Ура!» своих болельщиков, поставивших на них пинту пива. Главное, во время заплыва не попасть под лопасти проплывавшего корабля, ведь Темза в XIX веке была перегружена. Мальчишки, бравируя своей храбростью и ловкостью, перебирались на другой берег, перепрыгивая с одного судна на другое.Кроме джина, любимыми алкогольными напитками среди простых горожан были бренди и ром. За столетие в Лондоне поглощалось тридцать галлонов одного только пива ежегодно. Конечно, сегодня эта цифра кажется небольшой, но если вспомнить, насколько меньше было население города, особенно в начале века, то становится понятным, что действительно пиво и эль употребляли каждый раз, когда хотелось пить. Ни для кого это не казалось странным. Пиво пили даже маленькие дети, поскольку вода из колонок на улицах, откуда ее брали для всех нужд, была так грязна, что являлась частой причиной кишечных заболеваний, а то и эпидемий. Алкоголь или кипяченые напитки, такие как кофе, чай или сиропы, являлись единственно безопасными для здоровья. Во многих произведениях Диккенса, Элиота и Харди приведены сцены, в которых члены клубов, посетители таверн, рабочие после тяжелого дня пьют джин, порт, вино или пиво. Они описывали то, что происходило у них на глазах. Напитки покрепче даже доставлялись домой. Правда, происходило это обычно по выходным, когда главы семей своим присутствием гарантировали, что выезд не пройдет впустую. Обычно спиртное разносилось постоянным клиентам, но кроме них любой мог открыть окно и позвать к себе разносчика, как это сделал Дик Свивелер. Он скомандовал пробегавшему с подносом на плече мальчишке остановиться и обслужить его пинтой портвейна. Около пабов часто останавливались певцы баллад, заинтересовав слушателей своим мелодичным рассказом. Видя любопытный блеск в глазах, они прекращали петь на середине, а затем продавали каждое слово за полпенни. Это обычно вызывало много веселья, на которое легко откликалась подвыпившая публика. Даже самые грустные баллады вызывали смех, когда каждое слово отгадыва- лось и постепенно вытягивалось из певцов.