Секрет политшинели - Даниил Альшиц Страница 7

– Послушай, лейтенант, у тебя жена есть?

– А что?

– Я спрашиваю: дети у тебя есть?

– Зачем в душу лезешь, матрос? Не все ль тебе равно, есть они у меня или нет?!

– А вот интересно, – продолжал Кратов, – твоя бы жена стояла здесь, а сын бы твой был там, пропустил бы ты ее за своим сынком или нет? По-честному?

– Свою-то за своим пропустил бы уж, конечно! – крикнул кто-то из женщин.

– Жена у меня была, – тихо сказал лейтенант. – И сын тоже был.

– И где ж они, милый, – участливо спросила старушка, – без вести они у тебя пропавшие, что ли?

– Почему без вести… Не без вести. Убило их. На заставе.

– Вот горе-то какое, сынок, – сказала старушка и смахнула платочком слезу. – Мой Тимоша тоже в пограничниках на заставе служит. С первого дня войны от него вестей не имею… Случайно не встречал Ерохина Тимофея? Лейтенант такой же, как и ты.

– Не приходилось.

– А детишек своих они с женой успели загодя ко мне в Стрельну отправить. Вот и сидят они сейчас, мои сиротушки, ждут бабку. Неужели же ты, сынок, не дашь мне их от врагов спасти?

– Понимаю, все я понимаю, бабуся. – В голосе лейтенанта звучало колебание. – Но ведь нельзя же…

– Товарищ лейтенант, есть идея! – воскликнул один из бойцов, которые, как и мы, собирались идти в Ораниенбаум. Его круглое добродушное лицо озарилось радостью открытия. – Одних этих баб туда пускать никак негоже, это вы точно действуете. А если мы с дружком их как бы под конвоем до Стрельны доведем? Там они заберут своих пацанят и обратно придут.

– Что ж, это, пожалуй, дело. Эдак, пожалуй, можно…

– Дело говорит, дело! Так и надо! И поперек приказа не будет! Под конвоем везде проход свободный, – раздались голоса.

Женщины ободрились, заулыбались. Те, что отошли в сторонку и расселись вдоль кювета, снова подошли к лейтенанту.

– Строем пойдем! В полном порядке! Дисциплина будет. Друг за другом присмотрим. Не отстанет ни одна…

– А как же обратно?.. – все еще раздумывал лейтенант.

– Да там же наши в Стрельне, Советская власть. Неужели сопровождения им с детьми не дадут? – сказал толстый водитель, поправляя сползший с живота ремень.

– Дадут!

– Давай, лейтенант, отправляй эшелон.

– Фамилия ваша? – спросил лейтенант у круглолицего бойца.

– Сечкин Степан, рядовой третьей стрелковой роты третьего стрелкового полка десятой стрелковой дивизии. Возвращаюсь в расположение части после выполнения задания, то есть отнесения пакета, – отрапортовал тот.

– Рядовой Сечкин, назначаю вас старшим группы. Доведете женщин до контрольно-пропускного поста возле Стрельны. Доложите начальнику. А дальше – на его усмотрение.

– Есть довести группу до контрольного поста!

– Выполняйте.

Сечкин, собрав женщин у обочины, объяснил им, что его товарищ, долговязый боец в плащ-палатке, пойдет впереди, а он замыкающим.

К Сечкину подошел Шведов. Обращаясь к нему так, чтобы слышали женщины, он сказал:

– Идти, товарищи, надо по кювету. Друг от друга держать дистанцию. На открытых местах между трамваями – только ползком. Самое время, – добавил он, – не забывать поговорочку: тише едешь, дальше будешь.

Женщины согласно кивали головами.

Белоголовую девушку чуть в стороне индивидуально наставлял Кратов:

– Ты держись за меня, не пропадешь! До самых до твоих родителей доведу. Тебя как зовут-то?

– Нюрка, – ответила она бойко.

«Почему Нюрка, – подумал я, – а не Нюра?» Что-то предосудительное виделось мне в поведении этой только что познакомившейся парочки.

А с другой стороны, пожалуй, действительно Нюрка. Такое имя ей шло больше. Хоть куда девица! Белые волосы, завязанные сзади пучком. Черные глаза, хоть и небольшие, но живые, задорные. Чуть вздернутый носик. Белые-белые зубы, то и дело обнажаемые улыбкой. Все это делает ее лицо очень даже привлекательным. Серое бумазейное платьице, перехваченное ремешком, облегает стройную плотную фигуру. На шее и на загорелых икрах золотится легкий пушок.

Конечно, заглядеться на такую девушку и впрямь не диво. Но заниматься флиртом сейчас, здесь, когда рядом столько горя, когда сама эта девушка должна думать о том, как спасти своих стариков, казалось мне совершенно неуместным. Впрочем, думает ли она о своих стариках? Льнет к моряку, которого только что увидела. Скажите на милость – любовь с первого взгляда!

Между тем моряк за руку подвел девушку к нам.

– Знакомься, Нюрка. Это мои товарищи. Это вот Андрей. А это Саня. Имей в виду, ребята неплохие.

Нюрка подала нам поочередно руку. Ее Кратов представил так:

– Девушка, братва, сами видите, ничего себе. Я ее прозвал «Белая головка», – при этом он усмехнулся, довольный изобретенным прозвищем. Мне оно показалось грубым. «Белая головка» – так именовали водку высшего сорта, запечатанную белым сургучом. Почему этим именем надо было окрестить девушку?! Но сама Нюрка, будто прочитав мои мысли, сообщила:

– Между прочим, меня и папаша так называет. Вы с ним, Паша, как сговорились, – улыбнулась она Кратову.

– Значит, и с папашей твоим найдем общий язык. – Кратов похлопал Нюрку по плечу.

Разговор был прерван командой Сечкина:

– А ну, товарищи женщины, двинулись! По одному… то есть, по одной, за направляющим, марш!

Женщины пошли гуськом по кювету за долговязым бойцом. За ними зашагал Сечкин.

– Пойдем и мы, Нюрка, – заявил Кратов, давая понять, что они сами по себе.

– А мы с тобой, Саня, пока горушка прикрывает, пойдем по шоссе, – сказал мне Андрей.

Я поднял из кювета чемодан, и мы пошли. За нашей спиной заурчали моторы, с развилки разъезжались машины. Я оглянулся. Лейтенант смотрел нам вслед. Я помахал ему рукой. И он, как мне показалось, обрадованный этим, помахал в ответ.

* * *

Шагая по кювету, мы зашли за очередной трамвайный поезд. Андрей остановился и стал смотреть на удалявшуюся от нас группу.

– Ну что творят, что делают! – вырвалось у него.

Женщины недолго шли одна за другой по кювету. Где-то впереди, ближе к Стрельне, часто рвались снаряды и мины. Чаще стали бить с моря корабли. И матери не выдержали, не сдержали своих обещаний. Они не шли, а бежали. Каждая старалась вырваться вперед, обогнать других. Многие бежали правее кювета по траве. Трое или четверо то бегом, то шагом спешили по шоссе.

Сечкин и его долговязый товарищ пытались восстановить порядок. Они то забегали вперед, задерживая сильно вырвавшихся, то сгоняли в кювет бегущих по дороге, что-то кричали… Это мало помогало и, пожалуй, создавало еще больше сумятицы.