Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР, 1933–1945 - Федор Синицын Страница 7

Большое участие в развитии национально ориентированной пропаганды принял Институт истории АН СССР. В 1938 г. ученые института работали над темами «История русского народа» и «История отдельных народов СССР», подготовили к печати сборник материалов «Война 1812 г.», М. Н. Тихомиров написал статью «Борьба русского народа против немецкой агрессии в XII–XIV вв.», А. А. Савич — монографию «Польско-литовская интервенция в Московском государстве в начале XVII в.», а также работал над темой «Борьба Украины в XVII в. с польским владычеством и присоединение ее к России». В 1940 г. в институте были проведены дискуссии по темам «Образование русского национального государства», «Об образовании украинской и белорусской народностей», сделаны доклады на тему «Состояние вопроса о древнейших судьбах славян в прикарпатских областях» и «Происхождение славян». Ленинградское отделение Института истории в 1940 г. работало над темами «Военное прошлое русского народа» и «История русской культуры». В 1941 г. Институт истории разрабатывал темы «История культуры русского народа», «История развития русской общественной мысли», «История Москвы» ^[93].

В то же время обратной стороной усиления русского национального фактора стало недостаточное внимание к истории других народов. Как выяснилось во время обсуждения учебника по истории СССР для вузов, проведенного в январе 1940 г., истории народов Кавказа в XVIII в. было «посвящено каких-нибудь полстранички», а также было мало сказано про воздействие нашествия Батыя на страны Азии и Западной Европы ^[94]. В августе 1940 г. секретарь ЦК КП(б) Грузии К. Н. Чарквиани написал И. В. Сталину, что «в учебнике допущены совершенно нетерпимые искажения и игнорирование истории грузинского народа», которой «авторы учебника отвели… немногим больше места, чем истории, например, хазаров, гуннов и др[угих] кочевников, не внесших ничего в сокровищницу человеческой культуры». Даже вопросы взаимоотношений Московского государства с грузинскими царствами и присоединения Грузии к России были «недостаточно и неправильно освещены». По мнению К. Н. Чарквиани, «в учебнике… в такой же степени искажена история и других кавказских народов» ^[95]. Критика не была оставлена без ответа — в октябре 1940 г. ЦК ВКП(б) предложил Институту истории АН СССР переработать указанный учебник ^[96].

Подъем национально ориентированной пропаганды не мог не вызвать реакцию отторжения со стороны коммунистов, которые жестко придерживались идеологии «пролетарского интернационализма». 7 марта 1938 г. Н. К. Крупская написала письмо И. В. Сталину, в котором выразила озабоченность тем, что «начинает показывать немного рожки великодержавный шовинизм» ^[97]. Некоторые критики из числа «пролетарских интернационалистов» старались представить чуть ли не любое произведение на патриотическую тему как олицетворение «квасного патриотизма» («кузьма-крючковщины»). Так, литературовед В. Блюм считал, что кинокартины «Александр Невский» и «Петр Первый», опера «Иван Сусанин», пьеса «Богдан Хмельницкий» искаженно освещают исторические события, подменяют пропаганду советского патриотизма пропагандой расизма и национализма в ущерб интернационализму. Однако такая позиция не получила поддержки у власти. В сентябре 1939 г. ЦК ВКП(б) принял постановление, осуждавшее «вредные тенденции огульного охаивания патриотических произведений» ^[98].

В то же время советское руководство стремилось избежать чрезмерного усиления «русского фактора» — в первую очередь принимая во внимание многонациональный характер страны. С этой целью в СССР была разработана и активно внедрялась концепция «советского патриотизма», который определялся как «любовь и преданность своему отечеству, своей родине, чувство ответственности за судьбы своей страны, желание и готовность защищать ее от угнетателей и интервентов» ^[99]. Этой идеологии придали исторические корни. М. И. Калинин в докладе на собрании партийного актива Москвы в октябре 1940 г. заявил: «Проповедь советского патриотизма не может быть оторванной, не связанной с корнями прошлой истории нашего народа. Она должна быть наполнена патриотической гордостью за деяния своего народа. Ведь советский патриотизм является прямым наследником творческих дел предков, двигавших вперед развитие нашего народа» ^[100]. Было объявлено, что «советский патриотизм» «совершенно чужд и в корне враждебен всякому шовинизму, всякому чувству национальной исключительности» ^[101].

Введение обязательного изучения русского языка в СССР не являлось «русификацией». Его целью было лишь создание условий для билингвизма (двуязычия) или, самое большее, формирования «двойной культуры» ^[102] у «нерусских» народов СССР. В сентябре 1940 г. политбюро ЦК ВКП(б) обязало партийных и советских чиновников, работавших в национальных республиках, изучать язык титульной нации. Отсутствие намерения властей проводить русификацию в том числе проявилось в отказе от реализации программы по обязательному введению русифицированных фамилий и отчеств для коренных народов Азербайджана, Казахстана и Средней Азии ^[103].

Связь «советского патриотизма» с русским национальным фактором была обыграна властями особым образом: «Советский патриотизм русского народа — это любовь к социалистической родине — отечеству трудящихся всего мира» ^[104]. Известный журналист М. Кольцов в статье «Русские люди, советские люди» (о полярниках-папанинцах) дал весьма образную, в духе того времени, характеристику связи «русского» и «советского»: «Враги… стараются по-своему истолковать триумф фантастически смелой советской полярной экспедиции… Они объясняют: Папанин, Кренкель, Ширшов и Федоров — это просто храбрые русские люди, успех их — это успех русского национального молодечества, и ничего специально советского, большевистского в нем нет… Да, четверка на льдине — это русские люди, но когда, как не именно под знаменем большевизма, под ленинским и сталинским знаменем, русский народ и все народы бывшей колониальной царской империи развернули свои национальные таланты и доблести, когда, как не теперь, нашли широкие свободные пути, громадные поприща для своих способностей, сметки, героизма, изобретательности, размаха?.. Эти всемирно прославленные путешественники, исследователи, летчики несут в органическом соединении русское и большевистское, личное и сталинское» ^[105]. Таким образом, М. Кольцов назвал полярника Э. Т. Кренкеля «русским», хотя по национальности он был немец. В таких пропагандистских посылах проявилась характерная черта концепции «советского патриотизма» — смешение русской и советской идентичностей.