Патриарх Сергий - Михаил Одинцов Страница 7

По прибытии в академию Сергий был встречен «со славой» всем академическим духовенством, профессорами и студентами. Состоялось краткое богослужение. Растроганный молодой епископ благодарил собравшихся, заверял их, что в знаменательном событии его жизни есть частичка сотрудничества каждого из собравшихся; выражал уверенность, что и в дальнейшем будет дружный совместный труд всех на служение церкви и высшей духовной школе. Торжество завершилось общим молением об укреплении мира и союза любви в храме богословской науки.

В три часа дня в ректорских покоях состоялось поздравление новопосвященного епископа от профессорской корпорации, закончившееся братской трапезой. Было много тостов, здравиц, речей, благодарственных слов и добрых пожеланий, которые, как правило, заканчивались громогласными многолетиями. Все чувствовали, что академия в лице нового ректора как своего бывшего воспитанника приобрела не только достойного главу, но и животворящую душу, как писали газеты, «способную вливать жизнь во все составляющие ее члены».

По отзывам и воспоминаниям лиц, знавших Сергия по академии и как инспектора, и как ректора, он был добрым и справедливым начальником. Студенты встречали с его стороны чисто отеческое отношение. Очень многие студенты при встречах припоминали одну и ту же картинку: хмурое петербургское декабрьское утро… студенческая спальня. Время вставания. Звонок уже давно прозвучал. Студенты встают, одеваются, но многие еще не расстались со сном, похрапывают «в объятиях Морфея». Появляется отец инспектор, который проходит между рядами студенческих коек и, останавливаясь возле спящих, со своей добродушной улыбкой слегка ударяет четками по заспавшимся, приговаривая: «Пора, пора вставать!» Всегда ровный, чуждый вспышек гнева или раздражения, своей ободряющей простотой и ласковым приветливым словом Сергий Страгородский благотворно действовал на студенческую молодежь, воспитывая ее не только словом, но и своим личным примером.

Вновь назначенный епископ и ректор академии получил множество поздравлений от церковных и светских людей. Каждому из написавших Сергий ответил личным письмом, стараясь следовать каллиграфическим образцам, преодолевая свой тяжелый и подчас при быстром писании малопонятный почерк. Были приветы и от некоторых знакомых ему епископов. Вот ложатся ответные строки в адрес епископа Арсения (Стадницкого): «Христос Воскресе! Ваше Преосвященство, Милостивый Архипастырь! Пользуюсь благоприятным случаем, чтобы еще раз поблагодарить Вас за поздравление с назначением меня епископом и ректором. С своей стороны приветствую Вас с святыми днями и желаю Вам всяких благ и преуспеяния во всем». Так рождались их дружеские отношения, которые связывать их будут несколько следующих десятилетий.

Год 1901-й в жизни Сергия Страгородского отмечен был и печальными событиями. Из родного Арзамаса пришло письмо от отца с известием о смерти после длительной болезни деда — протоиерея Иоанна Страгородского. В конверте лежала и вырезка из «Нижегородских епархиальных ведомостей». В некрологе сообщалось, что 31 мая удары большого колокола Воскресенского собора известили горожан о кончине старейшего пастыря Нижегородской епархии. Кончина его была поистине христианской: трижды перед смертью сподобился он причаститься Святых Христовых Тайн. Накануне последнего дня своего просил прочесть молебный канон на исход души. Он внимательно слушал слова этого трогательного церковного чина и непрестанно с благоговением осенял себя крестным знамением, пока рука не могла уже подняться. В 7 часов 27 минут вечера протоиерей Иоанн мирно почил.

С вечера дом Страгородских стал наполняться людьми, пожелавшими проститься с покойным. Согласно воле умершего и с разрешения епархиального начальства местом его упокоения должен был стать арзамасский Алексеевский монастырь. Под погребальный звон колоколов, при огромном стечении народа тело покойного было перенесено из дома в монастырь, где в Вознесенском соборе обители и было совершено отпевание. Похоронили протоиерея Иоанна у стен алтарной части собора.

На сороковой день, 9 июля, в Арзамас прибыл внук почившего, Сергий Страгородский. В сослужении двадцати двух священников епископ Сергий совершил в Вознесенском соборе Алексеевского монастыря Божественную литургию. По окончании все духовенство и молящиеся проследовали к могиле Иоанна Страгородского. Здесь владыка Сергий совершил панихиду по своему деду, прослужившему в священном сане 72 года. То была не только дань церковным традициям, но и выражение любви и уважения старейшине арзамасской ветви рода Страгородских.

Согласно семейным преданиям Иоанн родился в 1807 году в селе Автодеево Ардатовского уезда Нижегородской губернии в семье священника Димитрия Герасимовича Журавлева. Вскоре родители малолетнего Ивана и его брата Василия скончались, детей взяла на попечение родственница — Страгородская. В 1822 году при поступлении в Нижегородскую духовную семинарию Иван был записан под фамилией Страгородский.

В эти прощальные дни Сергий как-то по-особенному ощутил свою родственную связь с дедом, именем которого при крещении он и назван был когда-то, и одновременно осознал тот груз преемственности церковного служения своих предков, который теперь целиком и полностью ложился на него. Он пробыл в Арзамасе несколько дней, которые были наполнены встречами с родными и близкими, местным духовенством и светским обществом, посещением дорогих ему мест. Он словно предчувствовал, что не скоро обстоятельства вновь приведут его в родной город. Но подошел день прощания… Впереди Нижний Новгород… Москва… Санкт-Петербург.

Известность молодого епископа выходит за стены академии и границы Петербургской епархии. Ему поручается руководство синодальной комиссией по диалогу с Римско-католической церковью и старокатоликами. Особенно росту авторитета Сергия способствовало его участие в работе Петербургского религиозно-философского собрания, обсуждавшего вопрос о религиозной свободе в России. Тема эта оживленно дискутировалась в самых различных сферах общества. Даже на страницах такого одиозного православного официального издания, как «Миссионерское обозрение», можно найти неожиданный факт оценки уходящего XIX века и приходящего ему на смену века XX: «Какое-то болезненное возбуждение религиозно-нравственного интереса среди всех слоев нашего русского общества. Какое-то напряженное усилие разобраться в вопросах веры и жизни. И если одних эти вопросы приводят к более тесному общению с единственным источником истины — Церковью Христовой, то других, недовольных современным религиозно-нравственным строем и полагающихся на свои только умственные и нравственные силы, толкают они прокладывать новые пути» ^[3].

Действительно, в российском обществе в начале XX столетия постепенно выявились три точки зрения на общую ситуацию в России с религиозной свободой. Одна — официальная — отрицала наличие в России каких-либо стеснений в вопросах веры, и ее защищали государственные и церковные круги. И те и другие говорили о «симфонии» между государством и православной церковью и о необходимости сохранения существующих государственно-церковных отношений. Показательно мнение обер-прокурора Святейшего синода К. П. Победоносцева, заявлявшего: «В России, как нигде, различные исповедания пользуются широкой свободой, а законы, ограждающие господствующее в России исповедание, необходимы, так как это важнейший исторический долг России, потребность жизни ее».