Маятник жизни моей... 1930–1954 - Варвара Малахиева-Мирович Страница 7

К сожалению, В. Г. не дожила до выхода многих из них из лагерей и тюрем, но можно с уверенностью утверждать, что хранила всех в своем сердце.

Семья, которая приняла Варвару Григорьевну и где протекали ее последние годы жизни, – семья Леониллы и ее дочери Аллы Тарасовой, проживавших в Глинищевском (затем переулке Немировича-Данченко), была связана с ней еще с юности.

Рождение будущей актрисы Аллы Тарасовой происходило в буквальном смысле на руках Варвары Григорьевны.

Когда они еще жили в Киеве, она писала для Аллы и ее братьев и сестер детские пьесы, которые они вместе разыгрывали. Приехав в Москву поступать в 1-й МХТ, юная Аллочка часто жила там же, где ее взрослая наставница, принимала участие в заседаниях кружка “Радость”. Они жили все вместе в Киеве в доме Балаховского сообща с Шестовым, Скрябиной, Слонимскими. Когда в начале 1930-х годов Тарасовы поселились в Москве, Варвара заходила к ним, занималась с маленьким Алексеем (сыном Аллы), иногда оставалась на ночь. Однако вскоре все изменилось: Алла Тарасова становилась все более известной актрисой, лауреатом Сталинской премии, у нее возник сложный роман с немолодым и знаменитым актером Иваном Москвиным. Общим домом они не жили (их квартиры в Глинищевском переулке были одна над другой), но считались мужем и женой. В это же время Варваре удалось с помощью того же Москвина получить комнату в коммуналке в доме на Кировской. Правда, пожила она там совсем недолго. С одной стороны, ее, как всегда, тяготил быт, она всю жизнь грелась у чужого очага, и ей трудно было жить одной; с другой – племяннице Тарасовой, юной актрисе Галине Калиновской понадобилась жилплощадь, так как она выходила замуж. Варваре Григорьевне делают предложение отдать свою комнату Галине, поселиться у Тарасовых и жить на всем готовом.

Что она совершила роковую ошибку, Варвара Григорьевна поняла уже через два года, но сделать ничего было нельзя. Взаимное существование столь разных людей под одной крышей радости не приносило. Однако, пока она учила сына Тарасовой, разбирала с Аллой толстовские страницы “Анны Карениной”, была в более-менее приличной физической форме, она была уместна, с ней считались, ее жалели.

Но в конце войны все круто меняется. В жизни Аллы Тарасовой появляется генерал Пронин, который вселяется в ту же квартиру. В дом плывут трофейные вещи: сервизы, одежда, картины. Варвара Григорьевна с ужасом отмечает в дневниках, как неудержимо меняется Аллочка, “милый Ай”, как она звала ее с детства. С момента вселения генерала Варваре Григорьевне начинают недвусмысленно намекать, что ей надо искать какое-то другое место. За это время она сменяет множество адресов, Тарасовы пытаются найти ей угол в разных домах престарелых, но почему-то все планы постоянно срываются. Можно сказать, что время от гибели добровского дома до конца ее дней при общем драматизме судьбы Варвары Григорьевны – самое трагическое.

Себе она объясняет это тем, что должна расплатиться за холод, за отсутствие настоящей любви к смиренной и терпеливой “старице”, как она звала свою мать Варвару Федоровну. Сама она глохнет, плохо видит, у нее случаются постоянные “мозговые головокружения”, болит печень, но при всем этом она непрерывно ведет свои тетради и, что особенно поражает, продолжает помогать ближним.

Один из таких сюжетов – история с Игорем Ильинским, которого она знала еще маленьким. Когда-то дружила с его матерью; его сестра, эмигрировавшая в 1920-е годы, ходила в кружок “Радость”. В конце 1940-х годов Игорь Владимирович пережил огромное горе, у него умерла любимая жена Татьяна. Случайно он нашел в доме книгу У Джеймса “Многообразие религиозного опыта”, переведенную Варварой Григорьевной и Михаилом Шиком. И тогда он бросился к Варваре Григорьевне за помощью, советом, разговором. Несколько лет он возил ее на свою дачу во Внуково, они много говорили о смерти и жизни, Ильинский рассказывал ей о том, насколько он не реализован как актер. Но и эта привязанность миновала. Он выздоровел, женился и постепенно исчез из ее жизни.

…Дети Михаила Шика и Натальи Шаховской со временем перебрались в Москву, им надо было жить и учиться дальше. Сергей Шик прошел войну и женился. Мария и Елизавета учились в институтах, а младшие Дмитрий и Николай были усыновлены сестрой Натальи Дмитриевны – Анной Дмитриевной Шаховской, которая была секретарем В. В. Вернадского. Именно она забрала Николая с собой и семьей Вернадских в эвакуацию. В Москве они все собирались в уплотненной до двух комнат квартире Шаховских. Здесь Варвара часто останавливалась, учила младших детей, встречалась со старшими.

Дмитрий Шаховской с детства стал увлекаться живописью и скульптурой, его учителем был Владимир Фаворский, друг отца с гимназических лет, который имел в Новогирееве свой дом-мастерскую. В конце 1940-х годов Дмитрий женился на дочери Фаворского Марии и тоже стал обитателем Новогиреева, где живет и поныне, куда после долгих путешествий переехали дневники Варвары Григорьевны.

И все-таки, несмотря на редкие встречи, самым близким человеком Варвары Григорьевны оставалась Ольга Веселовская (Бессарабова). Она всю жизнь собирала и переписывала ее стихи, разбросанные то здесь, то там, делала выписки из дневников.

В 1927 году Ольга вышла замуж за замечательного историка, а затем и академика Степана Борисовича Веселовского, он был старше ее вдвое. Первое время они тоже жили в Сергиевом Посаде. Отношения с Варварой у него сразу же не заладились. Во-первых, Варвара Григорьевна предполагала, что для ее Олечки мог бы найтись кто-то более молодой, а во-вторых, ее расстраивало, что так и не был реализован литературный дар Ольги – та фактически стала секретарем своего высокоученого мужа.

В 1947 году Ольгу вызвали в НКВД, где целый день продержали, позже она сказала дочери, что от нее требовали показаний на Фаворского и его окружение. Она ничего не рассказала. Спустя несколько дней у нее случился инфаркт, но она старалась скрыть от всех его истинные причины. Можно предположить, что ее расспрашивали не только о Фаворском, иначе трудно объяснить, почему почти два года она избегала общения с Варварой Григорьевной. Скорее всего, именно страхом за близких объясняется и то, что, когда в 1954 году она получит в руки все дневники Мирович, то будет тщательно замарывать имена арестованных Даниила, Коваленского и других. Видимо, от нее пытались получить сведения и о них тоже.

Потом, когда здоровье Ольги Александровны восстановилось, умер Веселовский, родился внук, встречи стали чаще, но все равно их было очень мало. Варвара Григорьевна не раз внутренне зовет свою Олечку на помощь.

Всю вторую половину жизни Варвара Григорьевна готовилась к смерти, страшилась ее, ждала и даже звала.

Однако смерть застала ее неожиданно. Дневник обрывается за три месяца до кончины, последняя запись от 14 мая. Строчки уже плывут на странице, слова разбегаются в разные стороны. Последняя запись сделана рукой Ольгой Бессарабовой:

“Варвара Григорьевна Малахиева-Мирович умерла 16 августа 1954 года”.

Обращаясь к своим будущим читателям дневников, Варвара Григорьевна писала:

“Если бы я нашла где-нибудь на чердаке тетрадь с искренними отпечатками жизни (внутренней) совсем безвестного человека, не поэта, не мыслителя, и знала бы, что он уже умер, во имя этого посмертного общения с ним я бы читала его тетрадь с жадностью, с жалостью, с братским чувством, с ощущением какой-то победы над смертью”.