Дуэль. Всемирная история - Ричард Хоптон Страница 7

Дуэли процветали, оставляя следы в культурах самых различных государств. В следующих трех главах мы сосредоточимся на сходствах способов ведения дуэлей во всех этих странах на протяжении трех или более столетий дуэльной истории. Дуэли присущи несколько неизменных характеристик, которые, несмотря на вариации от периода времени и от страны к стране, продолжали служить основополагающими свойствами данного института. Свойства эти можно назвать, по сути, одинаковыми, например, во Франции Генрихов, в Англии Георгов, в колониальной Индии, в республиканской Америке и в Германии Вильгельмов. Самыми главными служили вызов, присутствие секундантов и собственно этикет поединка.

Важно помнить, что на протяжении всей своей истории дуэли во всех странах могли вести лишь джентльмены — господа благородного происхождения. Естественно, если можно так выразиться, «консистенция» благородства варьировалась: французские мессиры времен короля Генриха IV, вне сомнения, ужаснулись бы тому, что буржуа присвоили себе право отстаивать честь на дуэлях в fin de siècle во Франции (в «конце века», то есть в 90-е гг. девятнадцатого столетия. — Пер.). Так же и юнкеры кайзеровской Пруссии предпочли бы отколотить низкого наглеца, чем давать ему удовлетворение и оказывать честь убить на дуэли.

Потные сыновья мясников улаживали свои разногласия увесистыми кулаками за стенами трактиров, тогда как джентльмены следовали усовершенствованным цивилизованным этикетам дуэльной практики. Случалось, в прессе публиковались сатирические заметки о так называемых «дуэлях торгашей», то есть схватках между теми, кого редактор газеты (и, предположительно, его читатели) считал недостойным права отстаивать честь подобным образом. Один из примеров появился в «Челтнем кроникл» в 1828 г.:

Уважаемые, но еще очень молодые люди — один из торговцев, а другой из тех, что скрипят перьями в конторах, — отправились в великолепную забегаловку на Челтнемском тракте с целью культурного времяпровождения, когда… между ними развился разговор на повышенных тонах. Поскольку спор, судя по всему, подогревался обильными возлияниями во славу Бахуса, молодые люди… вышли из трактира, но вместо того, чтобы чинным образом проследовать по домам, были представлены шутником Бахусом его брату Марсу, который, несмотря на более чем мирные занятия означенных господ в их жизни и их статус не более и не менее, чем «буржуа», уговорил их разрешить возникшие противоречия в соответствии с законами суда чести… {26}

Далее следовали рассуждения относительно того, является ли дуэль правильным выходом из спорной ситуации. Затем: «Марс быстро нашел способ решения проблемы, даровав им право (исключительно в знак личного расположения) поступать в данном случае так, как подобает джентльменам». Ни один из участников дуэли не пострадал. «Рыцарь пера» стрелял первым, но промахнулся, тогда как пистолет оппонента дал осечку (или «отдал искру в полку», как написал автор статьи).

Дуэльные правила всегда строго стояли на страже права джентльменов вести благородный поединок: дворянин не должен был принимать вызова от того, кого не считал себе ровней в плане общественного положения. В июле 1925 г. землевладелец из Померании, Богуслав фон Зомниц, получил вызовы от трех друзей в результате спора в отношении политики, состоявшегося в выходной день, когда они поехали пострелять. Все четверо владели землей в одном и том же регионе и считались в собственных глазах равными по социальному статусу, а кроме того, дружили. Четвертый (если не учитывать самого Зомница. — Пер.), некий лейтенант Коль, тоже присутствовавший при споре, счел и себя достаточно униженным, чтобы вызвать фон Зомница на дуэль. Фон Зомниц, которому казалось, что с него уже и так достаточно проблем с остальными, отклонил вызов Коля, мотивируя отказ тем, что лейтенант был ниже его (по положению).

До рассвета 3 июля 1925 г. четверо собрались на просеке в лесу около Штольпа, где фон Зомниц, ни минуты не забывая о чести, приготовился отстоять ее р схватке поочередно со всеми друзьями. Вот что последовало далее:

В тот час было еще очень темно, а счет: «Один, два, три» — производился так быстро, что прицелиться не представлялось возможным, однако что касательно его [фон Зомница], он стрелял в ноги оппонентам. Он, будучи отцом семейства, считал для себя обязанностью вывести их из строя.

Насколько можно судить, во всех трех поединках не пострадал никто. В тот момент на просеке появился Коль, который потребовал позволения защитить собственную честь в дуэли с фон Зомницем. Фон Зомниц, даже принимая во внимание факт уже состоявшихся трех дуэлей, на сей раз счел себя не в состоянии отвергать вызов Коля из страха быть обвиненным в трусости, а потому господа наскоро приготовились к четвертой дуэли. Освещение к тому моменту, похоже, улучшилось, или, возможно, фон Зомниц «притерся» к пистолету. Так или иначе бедолага Коль получил пулю в нижнюю часть живота и почти сразу же скончался {27}.

Другой иллюстративный пример касается так называемого «Драчливого Патера», преподобного сэра Генри Бэйта Дадли (1745–1824). Бэйт Дадли обожал бокс и принимал участие в любительских поединках, а также слыл записным дуэлянтом. Однажды его вызвал на дуэль капитан Крофте, что сторонам удалось урегулировать, но не прежде, чем закадычный дружок Крофтса, мистер Фиц-Джералл [sic], вмешался и заявил, что его друг, капитан Майлз, не желает терпеть оскорблений священника. Бэйт Дадли, который отозвался о Фиц-Джералле как о «маленьком женоподобном создании», пребывал в убеждении, что тот никогда не отважился бы сойтись с ним на дуэли, и подозревал, что Майлз был нанят этим человеком — что Фиц-Джералл заплатил ему за вызов и бой с ним (с Дадли). Итак, преподобный согласился драться с Майлзом, но — в полном соответствии с дуэльными правилами — отказался рассматривать возможность поединка на пистолетах с человеком, которого считал нанятым для этого. Вместо того Бэйт Дадли предложил драку на кулаках, или «на костяшках пальцев» — бой без перчаток. Оба сошлись около таверны «Спрэд Игл», где Майлзу, что называется, досталось на орехи. Как не без злорадства писал позднее Бэйт Дадли: «Примерно минут за пятнадцать капитан получил сатисфакцию, которой он добивался, да так, что белого света не взвидел; хорошо, если до дому дошел» {28}.

Не будем далеко ходить и вспомним куда более свежий пример лорда Мойнихэна, продемонстрировавшего в вопросах чести аристократическую щепетильность, которая благополучно дожила до середины двадцатого века. В 1957 г. итальянский монархист вызвал британского пэра лорда Олтринчема на дуэль «для защиты чести монархии в мире вообще», после того как последний будто бы сделал несколько пренебрежительных высказываний в отношении королевы. Мойнихэн, как раз находившийся тогда в Италии, соблаговолил принять предложение зарвавшегося итальянца со словами: «Я буду драться с этим Ренато. Нельзя спустить ему удар по британскому престижу». Затем Мойнихэн добавил: «Позвольте мне подчеркнуть тот факт, что лишь чрезвычайная демократичность моей натуры позволяет мне скрестить шпаги с простолюдином». Мойнихэну предложили более достойного оппонента — итальянского графа с богатой родословной, — но тот, как выяснилось, являлся специалистом в фехтовании. Прежде чем дуэль состоялась, в дело вмешалась итальянская полиция, предотвратившая поединок. Какая потеря для потомков! {29}