Династическая политика императора Константина Великого - Иван Миролюбов Страница 7

Афинянин Праксагор, автор с широкими интересами, написал жизнеописание Константина в двух книгах ^[58], дошедшее до нас в пересказе Фотия (IX век). Согласно пересказу, сочинение охватывает хронологический промежуток 305–330 гг., что позволяет предполагать в авторе современника Константина ^[59]. По мнению Ф. Винкельманна, основание Константинополя Праксагор упоминает «как современник» ^[60]. Указанный автор считает Константина язычником, – и в этом его заявлении, очевидно, отразился религиозный климат эпохи Константина, характеризующийся веротерпимостью. Все это, в сравнении с позднейшими негативными отзывами языческих авторов, позволяет локализовать время жизни Праксагора в эпохе Константина. Неясны источники Праксагора; передаваемые им сведения вполне укладываются в рамки рассказов латинских историков вроде Евтропия и Аврелия Виктора, что может предполагать использование общего источника или влияние Праксагора на источники указанных авторов. Любопытен анекдот о борьбе Константина с дикими зверями, которую подстроил Галерий, – здесь наш автор обнаруживает связь с Лактанцием (вероятно, через общий источник ^[61]).

С именем императора Юлиана Отступника (361–363 гг.) связана попытка реставрации язычества; в этом смысле понятно, что он не мог обойти вниманием фигуру дяди – Константина Великого. Аммиан Марцеллин отмечал, что Юлиан, заявив претензию на верховную власть в начале 360 года, немедля занялся критикой Константина (Res Gest. XXI.10.8). Вероятно, первые памфлеты Юлиана оказали влияние на общественное мнение – нотки критики появляются уже в сочинении Аврелия Виктора, написанном в это время. Из имеющихся в нашем распоряжении сочинений ^[62] Юлиана огромный интерес представляет его памфлет «Цезари» (также «Пир, или Кронии»), написанный уже в период единовластия этого императора. Сюжет его строится вокруг приглашения на сонм богов римских императоров. В адрес Константина сыплются упреки в тщеславии, изнеженности и отступничестве от традиционных верований. Сочинение Юлиана, не являясь специальным трактатом о Константине, знаменует начало систематической критики ^[63] его фигуры с позиции языческой элиты. Тем любопытнее сравнить эти выпады с верноподданническими эскападами, содержащимися в панегириках Юлиана, написанных им некогда в честь своего кузена – сына Константина, Констанция. К фигуре Юлиана тесно примыкает ритор Либаний ^[64]. В ряде своих речей, восхваляя Юлиана, он затрагивает тему его происхождения и – неизбежно – семьи Константина. Отметим, что Либаний является ценным источником по взаимоотношению Константина с братьями (один из которых – Юлий Констанций – был отцом Юлиана).

Представителями сугубо исторического направления внутри языческой традиции являются ритор Евнапий и зависимый от него в смысле источника информации Зосим. Первый автор ^[65]известен благодаря своим «Жизнеописаниям философов и софистов» и «Истории», которая дошла до нас во фрагментах. Несмотря на уверения Евнапия в строгом следовании принципу поиска истины, мы должны согласиться с В. Либешутцем, что написаны его произведения со «строго языческих позиций» ^[66], и это, разумеется, не могло не отразиться на объективности автора. «История» Евнапия стала источником информации для Зосима. Последний – живший в конце V века ^[67] крупный чиновник налоговой сферы – по выходе в отставку написал «Новую историю» ^[68], где изложил события от Августа до правления Гонория (изложение событий обрывается 410 годом). Сочинение Зосима содержит обстоятельный очерк о правлении Константина; среди прочего, автор касается темы личной жизни императора. Я. Буркхардт отмечал ту осторожность, с которой исследователь должен относиться к сведениям этого историка ^[69], однако оговорки из серии «если мы склонны верить» вряд ли здесь уместны – необходим более глубокий анализ, возможный лишь при сопоставлении данных этого автора с данными из комплементарной по отношению к Константину традиции. Думается, что это правило применимо и ко всей языческой традиции в целом.

c) Miscellanea. В эту категорию нам представляется необходимым включить те сведения, которые сохранились в составе позднейших компиляций византийского времени. Б. Блекманн в своем очерке об источниках наших знаний о личности и эпохе Константина Великого уделяет им мало внимания ^[70], но исследователи нередко обращаются к таким авторам, как Иоанн Малала и Петр Патрикий (VI век), автор Пасхальной хроники (VII век), Феофан (VIII век), авторы Patria Constantinopolitana (X/XI вв.) и Иоанн Зонара (XII век). Ни один из этих авторов, создавших масштабные произведения, не писал специально о Константине, потому мы, конечно, не будем рассматривать их творчество углубленно. Обратим внимание лишь на то, как они могут помочь в раскрытии интересующей нас темы.

Указанных авторов можно разделить на две категории: сугубо историков (Петр Патрикий ^[71], Феофан ^[72] и Иоанн Зонара ^[73]) и писателей с уклоном в жанр периегезы (авторы Patria Constan-tinopolitana), причем ко второй категории – в вопросах освещения эпохи Константина – тесно примыкают Иоанн Малала ^[74] и автор Пасхальной хроники ^[75]. Вторая категория источников сообщает ценные сведения об основании Константинополя, существенно расширяя данные, сохраненные у Зосима. Особо стоит выделить авторов Patria Constantinopolitana, так как здесь (в разделе Παραστάσεις σύντομοι χρονικαί, далее – PSCh.) мы сталкиваемся с перечнем статуй города Константинополя, изображающих в том числе и членов семьи Константина Великого. Вместе с тем это трудный источник, чьи данные иногда выглядят заведомой выдумкой ^[76], потому их необходимо сверять с данными других авторов (например – интересующегося застройкой Константинополя Иоанна Малалы ^[77]) и, наконец, дошедшими до нас памятниками эпохи.