Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен… - Сергей Глезеров Страница 7

Но война затягивалась, русской армии приходилось все тяжелее. В 1560 году Иван Грозный поставил Андрея Курбского во главе действовавшей там армии и одновременно назначил воеводой в Юрьев (ныне – Тарту). Курбский нанес ливонцам несколько поражений, затем успешно сражался против вступивших в войну за Ливонию польско-литовских войск. Однако затем военная удача отвернулась от него: в 1562 году литовцы разбили отряд Курбского.

…У каждого, решившегося сделать роковой выбор в пользу измены, всегда есть точка невозврата. То есть до этого мгновения ситуацию еще можно обратить назад, а после – дороги назад уже не будет.

Историки до сих пор не могут ответить на вопрос, что именно подтолкнуло Курбского к подобному шагу. Ведь после неудачи под Невелем он сохранил свой пост, и даже когда приближенные князя начали попадать в опалу, Иван Грозный не предъявил Курбскому никаких претензий, тем не менее воевода решился на бегство из России.

Более того, как считают некоторые историки, в ходе предварительных переговоров Курбский, дабы подтвердить неприятелю твердость своих намерений, раскрывал ему сведения о передвижении русских войск.

30 апреля 1564 года Курбский со свитой покинул Россию и перешел литовскую границу. Семья Курбского в России подверглась гонениям, некоторых его родственников, по свидетельству самого Курбского, Иван Грозный «поморил». Мать, ребенка и супругу Курбского заточили в крепости, где последняя умерла «от тоски». Судьба старшего отпрыска Андрея Михайловича покрыта тайной, а позже стала объектом для различных исторических спекуляций.

Великий князь литовский и король польский Сигизмунд Август пожаловал Курбскому во временное пользование обширные владения в западнорусских землях: город Ковель с замком, а также несколько поместий. Три года спустя имущество оформили в наследственную собственность семьи Курбских. Уже в 1564–1565 годах беглый князь участвовал в боевых действиях с Россией на стороне польско-литовских войск, в том числе в осаде Полоцка и в опустошении Великолуцкой провинции.

Но прославился все-таки Андрей Курбский не военными делами, а перепиской с Иваном Грозным, которую он вел из Литвы. Уже много лет ее изучают ученые, она упоминается в вузовских и даже школьных учебниках.

Сразу после бегства Курбский отправил Ивану IV письмо, в котором упрекал своего бывшего патрона в многочисленных грехах по отношению к верным подданным: «Избиенные тобою, у престола Господня стояще, отомщения на тя просят; заточенные же и прогнанные от тебя без правды от земли к Богу вопием день и нощь!»

Царь отвечал бывшему подданному в язвительной манере, дав понять, что все его оправдания ничтожны. Он тщательно отвечал на каждый обвинительный тезис оппонента, зачастую либо дословно цитируя, либо пересказывая послание Курбского. И если Курбский утверждал, что Грозный не соответствует идеалу правителя, тот, наоборот, задавал вопрос: а само-то Курбский (и подобные ему) близки к идеалу подданного? Царь упрекал Курбского: «Ты же, тела ради, душу погубил еси, и славы ради мимотекущия, нетленную славу презрел еси, и на человека возъярився, на Бога возстал еси».

В.М. Васнецов. Иван Грозный

Иван Грозный противопоставлял Курбскому его же верного слугу Василия Шибанова, который, согласно преданию, доставил в Москву и передал Грозному письмо своего господина. Мол, Шибанова не испугали ни мучения, ни даже смерть: «Он свое благочестие соблюде, пред царем и пред всем народом, при смертных вратех стоя, и крестного ради целования тебе не отвержеся, и похваляя всячески умрети за тебе тщашеся».

Курбский уповал на грядущий Страшный суд, на котором все неправедные дела нечестивого правителя ему точно припомнят. Курбский отмечал: «И да будет ти, царю, ведомо к тому: уже не узришь, мню, в мире лица моево до дня преславного явления Христа моего». Иван Грозный высмеивал Курбского: «Лице же свое показуеши драго. Кто же убо восхощет таковаго эфопъскаго („бесовского“. – С. Г.) лица видети?..»

Андрей Курбский прожил в чужих землях почти два десятилетия, занимался переводом святоотеческих текстов на русский язык. Кстати, в историю Речи Посполитой он вошел как активный защитник православия. В XVI веке там начались гонения на православную веру, и он заступался за единоверцев, помогал с изданием религиозных текстов. А еще он написал свою знаменитую «Историю о великом князе Московском», в которой обвинял Ивана Грозного в деспотизме, жестокости, в том, что он творит в России бесчинства. Курбский считал, что всему виной злые советники, которые сопровождали царя на протяжении всей его жизни.

Мол, еще в детстве, когда Иван остался без отца, пестуны и «ласкатели» поощряли в нем дурные наклонности. Алексею Адашеву и священнику Сильвестру из Новгорода на время удалось «исправить» царя разумными советами, направить его на добрый путь и тем доставить славные победы русскому оружию. Но вскоре появились злые советники, похожие на детских воспитателей Грозного: как и те, эти стремились утвердить свое влияние на царя, поощряя его страсти…

Современный историк Владимир Соловьев обращает внимание на слова Андрея Курбского, обращенные к Ивану Грозному: «Ты затворил царство русское, сиречь свободное естество человеческое, словно в адовой твердыне. Кто поедет из твоей земли в чужую, того ты называешь изменником, а если поймают его на границе, ты казнишь его разными смертями».

При этом Владимир Соловьев подчеркивает: «Возможно, Курбский и впрямь подошел бы на роль героя и борца за идею, если бы не одно но: он взял с собой из России с десяток приверженцев и слуг и фактически бросил на произвол судьбы собственную семью, обрек на верную смерть мать, беременную жену, сына и братьев. Все они погибли».

Умер Курбский в собственном замке Ковель в мае 1583 года. Его тело погребли на территории монастыря Святой Троицы возле его духовника, отца Александра…

Да, Курбский изменил Ивану Грозному, но изменил ли он родине? И можно ли ставить знак равенства между изменой правящему царю-тирану и изменой Отечеству? Вопросы вечные, на которые нет однозначного ответа.

«Ставят в заслугу царю Ивану Васильевичу, что он утвердил монархическое начало; но будет гораздо точнее, прямее и справедливее сказать, что он утвердил начало деспотического произвола и рабского бессмысленного страха и терпения, – отмечал историк Николай Костомаров. – …Нам советуют не доверять Курбскому и другим писателям его времени насчет злодеяний Ивана. Не отрицают, впрочем, фактической действительности казней, совершенных им: это было бы чересчур произвольно при собственном сознании тирана… Мучительства производили бегства, а не бегства и измены возбуждали Ивана к мучительствам. Те доводы, которые приводит Курбский в свое оправдание, имеют характер общечеловеческой правды…