Незакрытых дел – нет - Андраш Форгач Страница 7

Во внезапной тишине, которая неожиданно обрушилась на них в самом начале разговора и которая в конечном счете была его собственной тишиной, подполковник ощутил, что этот молодой человек окажется более твердым орешком, чем обычно бывает. От его предупредительной улыбки веяло какой-то особой неуязвимостью, неприступностью, было в нем какое-то бесконечное одиночество, которое подполковник – иначе он не мог – даже зауважал, из-за чего все его предложения в процессе разговора сами собой переходили в условное наклонение, а предостережения, которые должны были звучать определенно, твердо и грозно, по ходу дела начинали таять во рту, как масло. Отведенное на беседу время потихоньку истекло, а подполковник все ломал голову над цитатой из Талейрана, которая могла бы произвести впечатление на молодого человека. Семьи у него нет. Возможно, никогда и не будет, сухо подумал подполковник; он заметил, что глаза у юноши совсем такие же, как у г-жи Папаи, это вселило в него надежду, но прорваться сквозь тишину он все равно не мог. Он уже поднялся из-за стола с паспортом в руках – стоя он был ненамного выше, чем когда сидел, – и уже протягивал его молодому человеку, как вдруг, подняв голову, посмотрел прямо в зелено-голубые глаза визитера и выдал (его самого удивило, с какой страстью вырвались из него эти слова): «Кофе должен быть горячим, как преисподняя, черным, как черт, чистым, как ангел, сладким, как любовь». К концу этой фразы он покраснел. «Талейран, – добавил он. – Не хотите ли кофе?» И тут до него дошло, какую огромную ошибку он совершил. «А, Талейран! – сказал юноша, широко улыбнувшись. – Это начало конца». На что, как в шахматной партии, подполковник немедленно ответил еще одной цитатой: «Это хуже, чем преступление, – это ошибка». – «Это Фуше, – без труда парировал молодой человек, забирая паспорт из рук подполковника. – Министр полиции». – «Кто-кто?» – «У Стефана Цвейга есть про него книга. Классика». – «У кого про него книга?» Подполковник совсем запутался. «Спасибо, не хочу, – сказал молодой человек. – Меня там брат ждет». Подполковник, как будто он только и ждал этого волшебного слова, слегка вздрогнул и собрался. «Прошу вас», – начал он и сам удивился просочившемуся в его голос почти просительному тону. «Мы прямо как любовники, – думал он между тем, сгорая от стыда, – в каком-нибудь французском фильме, на вокзале». Взор его затуманился, он тяжело дышал, но потом собрался. «Прошу вас, – решительно заговорил он, – не рассказывайте о предмете нашей беседы брату. Сделаете это для меня?» – «Конечно», – сказал молодой человек и, прежде чем выйти за дверь, еще раз оглянулся. Подполковник стоял там, уже наполовину отвернувшись, как будто глядя на человека, которого было видно лишь ему, а потом пропал из поля зрения посетителя, потому что тот уже закрыл за собой дверь.

«Что думаешь, Дюри?» – спросил подполковник вышедшего из коридорчика коллегу. Капитан Очко, облаченный в гражданское, прикурил сигарету. «Не знаю, – непринужденно сказал он. – Мне кажется, с ним надо было пожестче». – «Пожестче? – уставился на него подполковник. – Я рад, что хоть одну нормальную фразу из себя выдавил». – «Так он тебя околдовал?» – спросил Очко с издевкой. «Как думаешь, явится он?» – «Понятия не имею», – сказал Очко и прокричал секретарше: «Марика, кофе сюда!» Марика вошла с противоположной стороны, из оклеенной обоями бесшумной двери между сейфами. «Сейчас сварить?» – «Чуть-чуть подождите, товарищ», – хрипло сказал подполковник, и в ответ на это глаза у Марики округлились. То, что подполковник назвал ее товарищем, ничего хорошего не обещало.