Британская военная экспедиция в Сибирь. Воспоминания командира батальона «Несгибаемых», отправленного в поддержку Колчака. 1918—1919 - Джон Уорд Страница 7

Следует помнить, что заседание Совета в Париже признало отвлекающий маневр в России самым надежным способом снять напряжение с французского фронта, и англичане, видимо, решили быть в нем первыми. Несмотря на то что Япония, без сомнения, находилась в самой выгодной позиции, чтобы быстро отправить помощь, она, как известно, имела с Германией договоренности определенного характера, которые удерживали ее от того, чтобы стать лидером этой экспедиции, бывшей в то время скорее антитевтонской, нежели пророссийской. Ее пресса в течение всей войны оставалась яростно прогерманской, и, как бы ни хотелось японскому кабинету оставаться верным договору с Англией, ему приходилось демонстрировать видимое послушание общественному мнению Японии. Если бы в Сибирь отправилась только английская экспедиция, японцев не удалось бы заставить принять в этом участие. Но американские каблограммы начали сообщать о поспешной организации мощной экспедиции США в Сибирь, что давало японскому правительству оправдание – даже в глазах ее прогерманских пропагандистов – для подготовки достаточно больших сил, как для того, чтобы затмить американцев, так и для того, чтобы позволить себе вести кое-какие дела самостоятельно. Несколькими месяцами ранее подозрения у японцев возбудила отправка в Сибирь якобы гражданских железнодорожных инженеров, чтобы помочь русским реорганизовать ее железные дороги. Та огромная польза, которую это могло принести населению, признавалась всеми сторонами. Но сам по себе успех этого американского предприятия породил в умах японцев сомнение в том, насколько разумно допускать такое свободное американское проникновение.

Как следствие, Япония ускорила свои приготовления, и через несколько дней после того, как я принял командование уссурийским фронтом, ее 12-я дивизия под командованием генерала Ои сошла на берег во Владивостоке. Он сразу же разместил свою штаб-квартиру в Никольске, а его начальник штаба, генерал Канака, занял позицию позади наших оборонительных линий в Свиягино, использовав нас в качестве прикрытия для уже начавшегося развертывания своих частей.

Майор Пишон сообщил мне, что звонил японскому генералу в Никольск и, описав вновь сложившуюся ситуацию на нашем фронте, просил его выдвинуть из Свиягино достаточное количество войск, чтобы защитить нас справа. Я пошел в свой вагон, чтобы позавтракать. Чуть позже майор Пишон сообщил, что японский командующий просит нас повременить с отступлением, поскольку он выдвигает из Свиягино артиллерийскую батарею и батальон пехоты, которая восстановит позицию у Антоновки на нашем правом фланге, так что в дальнейшем мы можем не бояться никакой опасности. Вслед за этим сообщением я приказал своим людям снова занять старые позиции, и к 9:30 мы выполнили указания японского командующего.

Вернувшись на старые позиции, мы провели разведку в направлении японского наступления, с которым нам при необходимости пришлось бы взаимодействовать, но, к нашему глубокому удивлению, были проинформированы, что японцы еще не выдвигались и не намерены этого делать и что мы должны предпринять все необходимые шаги для обеспечения собственной безопасности. Но если мы решим отступить, нам надо будет отойти за их линию, и мы не сможем принимать участие в дальнейших операциях.

Первоначальное обещание помощи и его отмена поставили нас в исключительно опасное положение. Мы один раз уже оставили свои позиции, и только недостаточная бдительность противника позволила нам снова занять их без боя. Наши передвижения наверняка были видны, и, хотя он не понимал их до тех пор, пока не стало слишком поздно для того, чтобы воспользоваться своим преимуществом, маловероятно, что он позволил бы нам так же легко уйти. Собственно говоря, все выглядело так, словно нами пожертвовали ради того, чтобы совершить какой-то маневр, цели которого мы не могли понять.

Мы с майором Пишоном провели срочную консультацию, и какое-то время он думал, что нам лучше всего оставаться на своих позициях и надеяться, что кто-нибудь попытается облегчить наше положение. Если бы британские и американские войска были сосредоточенны в нашем тылу, мы бы без колебаний остались, потому что были бы уверены в том, что помощь придет незамедлительно.

Мы знали, что батальон чешской пехоты выдвинулся из Свиягино в сторону Антоновки, угрожая вражеским фланговым колоннам, и что этот батальон создавал опасность для врага, приближаясь вплотную к нашему тылу. Поэтому мы решили отвести некоторые подразделения в Свиягино, а оставшуюся часть расположить на позиции у Духовского и выстроить новую линию обороны от железной дороги через деревню, чтобы таким образом соединиться с чешскими войсками, которые шли нам на помощь и стали бы самым правым краем нашей оборонительной линии.

Это передвижение позволяло 12-й японской дивизии в Свиягино продолжить развертывание под нашим прикрытием, но, если бы противник продолжил свою тактику обхода нас с флангов, японцам пришлось бы вступить в бой, хотели они этого или нет.

Отступление было проведено в идеальном порядке при очень небольшом расходовании боеприпасов и потере всего двенадцати человек, которые попали в плен. Последними в поезд сели французы. Все перемещения прикрывали бронепоезда под командованием капитана Бата. Прежде чем отойти, моряки взорвали мост напротив нашего фронта и очень профессионально повредили железнодорожные пути. Если бы у нас была поддержка, необходимость в отступлении вообще бы отпала. Она стала результатом недоверия, возникшего после первого разочарования в наших союзниках.

Новая линия обороны проходила следующим образом: слева от железной дороги стоял один отряд чешской пехоты; железнодорожные пути занимали два британских бронепоезда; батарея Миддлсекского полка из четырех пулеметов стояла справа; лесистый склон в сторону Духовского держали французы, а батальон японской пехоты растянулся дальше за деревней. Правую сторону деревни держал сильно поредевший батальон 5-го чешского полка и казаки Калмыкова. Всеми войсками командовал лично майор Пишон.

Противник быстро восстановил мосты и железнодорожные пути, и через сорок восемь часов мы увидели, как его бронепоезда осторожно въезжают в Краевский – мою бывшую штаб-квартиру. Одновременно с этим его патрули вышли из Антоновки и вступили справа в соприкосновение с разведчиками Калмыкова. В течение трех дней после нашего отступления его передовые отряды прощупывали наши оборонительные линии из конца в конец.

Наутро 22 августа 12-я японская дивизия начала движение из Свиягино на Духовское и тотчас же развернулась позади новой оборонительной линии. Согласно постоянно используемой японцами тактике, они сначала продвинули свой правый фланг далеко за вражеские позиции и ранним вечером начали широкое дугообразное движение, чтобы обогнуть его левый фланг. Их правый фланг поддерживали две тяжелые батареи. Другие части, игравшие роль резерва, выступили из центра в районе церкви в Духовском и до захода солнца уже были на позиции. Крупные соединения японских войск немедленно встали лагерем рядом со своим штабом, позади центра деревни, готовые развернуться в любом направлении.

Вечером 22 августа был получен приказ выдвинуть наблюдательный пункт на бронепоезде вперед в указанное место, находившееся в 600 ярдах впереди нашей позиции и достаточно близко, чтобы до них легко мог дойти рейд с позиции противника. Одновременно с этим лейтенанту Кингу, командовавшему моими пулеметами, было приказано выдвинуть два «максима» вперед при поддержке поредевшей чешской пехоты, которая должна была прикрывать аванпост. Постоянные стычки между патрулями британцев и террористов нарушали ночную тишину до 8:30 утра, когда обнаружилось, что японские патрули на правом фланге тихо отступили, никому не сообщив о своих намерениях, и что враг занял позицию для атаки и уже прошел вперед по хребту, углубившись на сотню ярдов от аванпоста. Передвижения врага были видны только с главного наблюдательного пункта, откуда уже отдали приказ отвести отряд на позицию вблизи оборонительных линий. Но прежде чем приказ успел дойти по назначению, противник атаковал. Лейтенант Кинг продолжал поочередно отводить орудия и сам стрелял из самого дальнего, но его усилия свели на нет негодные снаряды. Он мужественно пытался перезарядить орудие, но враг уже подошел к нему, и Кингу ничего не оставалось, как отступить, бросив пулемет. Небольшой отряд моряков на передовом наблюдательном пункте оказался практически окружен, однако удачные действия командира, младшего офицера Моффата, позволили им вырваться от врага, преследовавшего их по пятам. Отряду удалось спастись благодаря моряку по имени Митчел, который, увидев, что младший офицер Моффат в тяжелом положении, повернулся лицом к преследователям. Их огонь был беспорядочным, а его – спокойным и точным, и после трехчетырех очередей венгры уже не поднимали головы над болотной травой, что позволило отряду ускользнуть. Однако в результате этой стычки бронепоезда противника смогли подойти на опасно близкое расстояние к нашим оборонительным сооружениям, которые он, проявив немного больше инициативы и решимости, мог с легкостью накрыть продольным огнем. Но хотя вражеский поезд был снаряжен 6-дюймовыми орудиями, наши 12-футовые корабельные пушки слишком умело направлялись, чтобы позволить ему какие-либо вольности. Такой была ситуация на утро, когда 12-я японская дивизия начала развертывание позади новой линии союзников в Ду-ховском.