Скрытая Жизнь Древнего Рима. Рабы и гладиаторы, преступники и проститутки, плебеи и легионеры... - Роберт Напп Страница 69

Мария рассталась со своей грешной жизнью, но ее история дает нам лучшую картину таверны как места для «работы» проституток.

Не обошли они своим вниманием и бани, как об этом писал Аммиан Марцеллин: «Если же они [посетители терм] узнают, что [там] появилась какая-нибудь блудница, или девка из маленького городка, или хотя бы давно промышляющая своим телом женщина, они сбегаются наперегонки, пристают ко вновь прибывшей, говорят в качестве похвалы разные сальности, превознося ее, как парфяне свою Семирамиду, египтяне – Клеопатру…» (История, 28.4.9).

Нагота – ведь зачастую мужчины и женщины мылись вместе – подобно крепким напиткам в таверне способствовала возбуждению в клиентах влечения к сексуальным партнерам; в термах предлагались еда и различные другие услуги, включая массаж. И массажистки, и служители терм, в частности охранявшие одежду посетителей, предлагали свои сексуальные услуги. В наиболее сохранившихся банях, обнаруженных при раскопках вблизи Помпей, над полкой для хранения одежд клиентов имеются фрески, недвусмысленно изображающие партнеров по сексу в самых откровенных позах. Над банями были устроены помещения для проституток, имевшие даже отдельный вход с улицы, если клиентов интересовал только секс, а не бани. Надпись на наружной стене гласит: «Тот, кто сидит здесь, сначала должен прочитать это: если хочешь слияния, обратись к Аттис – она обслужит тебя за денарий» (CIL 4.1751).

Все эти места – публичные и частные дома, таверны, бани – предназначались для простого люда, а также для аристократов, случайно заглянувших в бедный район. Зачастую о присутствии проститутки говорила зажженная перед входом лампа, хотя лампы могли висеть и перед торговыми и меняльными лавками. Эти сомнительные заведения можно было найти в любом уголке города. Но жрицы любви могли работать и «на выходе», когда их приглашали обслуживать какие-нибудь пиршества или городские празднества.

Кроме того, они искали клиентов и на улице. Император Домициан запретил проституткам пользоваться паланкинами; вероятно, чтобы они не могли обслуживать клиентов во время передвижения, а также заманивать аристократов, обеспечивая им защиту от непристойных замечаний прохожих при помощи задернутых шторок. Но и без паланкинов у продажных женщин было множество способов привлечь клиентов. Тит Квинкций Атта, римский комедиограф I в. до н. э. (сохранился единственный литературный фрагмент), в своем сочинении «Акве Калиде» описывает наглых проституток: «Они, как волки, рыщут по улицам в поисках добычи». Они появлялись повсюду, но преимущественно в тех местах города, где было много народу, из-за чего им даже присваивались прозвища в зависимости от места. «В Кампании называли проституток alicaria, потому что они обычно зарабатывают деньги, слоняясь около мельниц (alica), а те, кто поджидает клиентов около конюшен, получили прозвище fore-stablers (prostibula)» (Фест, 7L).

Они могли оказывать свои услуги в любом месте, где имелись укромные уголки, на площадях и возле общественных зданий, где всегда было много людей, а следовательно, и потенциальных клиентов; в крайнем случае они не пренебрегали и кладбищами. Излюбленным местом проституток стали арки или своды (англ. fornix, мн. ч. fornice) в крупных зданиях, театрах и амфитеатрах, откуда и произошло английское слово fornication – «прелюбодеяние». Театральные представления зачастую непристойного характера и яростные бои гладиаторов с пролитием крови вызывали возбуждение зрителей, чем и пользовались местные жрицы любви. Более укромным местом для секса становились крохотные каморки с каменным ложем в домах, куда был вход прямо с улицы; проститутки снимали их за небольшую плату и приводили туда клиентов.

Театр был связан с гулящими женщинами прямым и косвенным образом. Пространство вокруг театра кишело людьми до и после представления, что предоставляло прекрасные возможности для того, чтобы «подцепить» клиента. Вместе с тем и сами представления зачастую так же возбуждали похоть, как и настенные росписи в публичном доме. Это были мимы, сценические представления во вкусе плебса – выступления акробатов, фокусников и номера с пением и танцами, а также бытовые сценки сатирического содержания. Они разыгрывались актерами дурной репутации, среди которых имелись и женщины. Даже если сами актеры не являлись проститутками, изображавшиеся ими сцены вызывали сексуальные фантазии – в отличие от греческих трагедий и римских исторических драм. Актеры-мимы показывали нечто вроде сомнительного балета: при помощи жестов и акробатических трюков, сопровождавшихся песенками и декламациями, представляли примитивные и порой скабрезные бытовые или мифологические истории. На стене таверны на улице Меркурия в Помпеях изображены несколько сцен эротического характера из таких представлений – явно предназначавшиеся для привлечения подвыпивших клиентов. Неудивительно, что мимы не только стимулировали спрос на шлюх, но и совмещали актерскую работу с занятием проституцией.

В Риме проводились флоралии, праздники римской богини весны Флоры, которые носили весьма фривольный характер. Главной частью празднеств были шествия проституток и представления мимов. Тертуллиан с отвращением описывал их: «Кроме того, на сцену выводят блудниц, этих жертв публичной похоти, жалких в присутствии порядочных женщин, выводят на глаза людей всех возрастов и званий, причем глашатай объявляет их возраст и разряд, перечисляет их цену и достоинства, в том числе такие, о которых лучше было бы умолчать, чтобы не осквернять свет дня. Пусть краснеет сенат, краснеют все сословия, сами эти губительницы своего стыда хоть раз в году пусть прилюдно покраснеют, устыдившись своих телодвижений» (О зрелищах, 17.3–4).

На сцене изображались пикантные сценки из повседневной жизни простых людей (портных, рыбаков, ткачей), излюбленной темой которых была измена одного из супругов. Эти типичные для мимов сюжеты вульгарных комедий сопровождались непристойными диалогами, песенками, танцами, жестами и выразительными телодвижениями. В последней сцене актеры появлялись полностью обнаженными, так как зрители криками требовали у актеров: «Сними все с себя!» Христианский писатель с ужасом и презрением описывает эти представления: «И вот устраивают те празднества со всей разнузданностью, сообразно памяти о той блуднице [Флоре]. Ведь кроме срамных слов, которыми обнажается вся непристойность, те блудницы, которые исполняют во время празднеств пантомиму, освобождаются также, по требованию народа, от одежд и перед народом исполняют полные непристойностей пляски» (Лактанций. О божественных установлениях, 1.20.10).

Участие мимов и проституток во флоралиях демонстрирует их популярность у простого народа. Они были задействованы и в индустрии секса: мимы, как и проститутки, выступали на перекрестках, в публичных домах, и их приглашали на праздники богатых аристократов. Их откровенно непристойные жесты и сексуальные сюжеты можно сравнить с выступлениями стриптизеров, а от них недолго было перейти и к торговле своим телом.

Также проститутки всегда «вертелись» вокруг храмов. В комедии Плавта «Куркулион» популярный публичный дом находится рядом с храмом Эскулапа, перед которым расположен жертвенник Венеры; он же описал проституток, бродивших вокруг храма Венеры: «Постой! Люди там, у жертвенника. Очутиться хочешь ты меж подонков, непотребных баб, подружек мельников, для услуг рабам готовых? Все в грязи, разит от них тухлой мазью и закутой с жалкою подстилкою. Их не тронул из свободных ни один, не брал их к себе, двухкопеечные шкуры для рабишек пакостных!» (Пуниец, 265–270).