Как я бил Гудериана - Михаил Катуков Страница 69

Итак, 1-я танковая армия поставленную задачу выполнила. Но 10 августа мы получили новый приказ: резко повернуть на юг, развивать наступление на станцию Валки с тем, чтобы перерезать железную и шоссейную дороги Харьков – Полтава и к исходу 12 августа, овладев районом Кочубеевка – Максимовка – Чутово, передовыми отрядами выйти к Полтаве и Карловке. В ночь на 11 августа 1-я танковая армия возобновила наступление. Мы выслали группу разведчиков и саперов в тыл противнику с задачей взорвать полотно железнодорожной линии, связывающей Харьков с Полтавой. В два часа ночи саперы, несшие с собой 120 килограммов тола, подошли к полотну дороги и, заняв круговую оборону, приступили к работе. Через час большой участок железнодорожного полотна взлетел на воздух. Своими смелыми действиями саперы на некоторое время лишили фашистов возможности подбрасывать подкрепления по железной дороге в этот район. К этому времени гитлеровцы спешно сосредоточили южнее Богодухова свои резервы – дивизии «Мертвая голова» и «Викинг» 3-го танкового корпуса. Они не только оказали упорное сопротивление, но и предприняли яростные контратаки, стремясь отбросить нас назад на север.

После жестокого боя врагу удалось отрезать наши 112-ю, 49-ю и 1-ю гвардейскую передовые бригады от главных сил и отбросить их от железной дороги Харьков Полтава к реке Мерчик. Утром 12 августа мы приняли решение нанести удар из района Александровка совместно с 22-м гвардейским стрелковым корпусом 6-й гвардейской армии и к исходу дня снова выйти в район станции Валки. Командиру 31-го танкового корпуса генералу Черниенко я приказал прикрывать левый фланг армии. 5-я гвардейская армия должна была нанести встречным удар на Новую Водолагу.

Вначале события развивались благоприятно. 200-я танковая и 6-я мотострелковая бригады 6-го танкового корпуса незаметно просочились в тыл гитлеровцев и вновь перерезали железную дорогу Харьков – Полтава. Но основные силы армии не выполнили поставленную задачу. Они были разбросаны на широком фронте, и мощного лобового удара на Александровку не получилось.

Пришлось немедленно перейти к обороне в 20–30 километрах южнее Богодухова, на рубеже Марефа – Александровка.

Противник прилагал отчаянные усилия, пытаясь силами 3-го танкового корпуса при мощной артиллерийской и авиационной поддержке выбить нас с наспех оборудованных позиций. Напор врага нарастал с каждым часом. Теперь наша армия оборонялась в одноэшелонном построении. Все три корпуса развернулись на переднем крае и, организовав подвижные засады на высотах, опушках рощиц, окраинах населенных пунктов, вели тяжелые изнурительные бои. Фашистские атаки не прекращались. Гитлеровцы вели непрерывный артиллерийский и минометный огонь, бомбили наши боевые порядки, не такие уж плотные к этому времени. Так, например, пять танковых бригад, оборонявшихся на рубеже Александровна – Сухины – Крысино имели всего 40 танков, причем половина из них легкие.

Тяжелый удар принял на себя 31-й танковый корпус. Здесь на долю храбрецов-танкистов, действовавших испытанным методом подвижных засад, редко-редко выпадали короткие, в минуты, передышки. Да и те, можно сказать, были весьма условными. Ведь вражеский огонь не прекращался. И вот одна из таких «условных передышек» закончилась более чем печально.

Командир 31-го танкового корпуса генерал-майор Дмитрий Хрисанфович Черниенко находился на своем КП, оборудованном в наспех отрытой щели. Подготовить более надежное укрытие в горячке неугасающего боя просто не было времени. Рядом с генералом Черниенко сидели радисты и телефонисты. Они помогали командиру корпуса поддерживать непрерывную связь с командованием армии и подчиненными, передавали его распоряжения, принимали донесения из бригад.

Гитлеровцы в тот день не раз бросали на позиции корпуса свои танки. Очередной бой разгорелся невдалеке от КП комкора у перелеска. Немцы не выдержали удара танкистов и отошли, оставив у перелеска несколько обгоревших и подбитых машин.

Огонь немного утих, и Дмитрий Хрисанфович, чтобы размяться, выпрыгнул из узкой щели. В это время за перелеском грохнул залп немецкого шестиствольного миномета «скрипухи», как метко окрестили это оружие бойцы. Одна из мин разорвалась рядом со щелью. Черниенко упал, сраженный осколком.

Так погиб один из самых умелых и храбрых командиров. Меня всегда покоряли его изумительное спокойствие и выдержка, даже в самые критические минуты. Ни близкие разрывы снарядов, ни свирепая бомбежка – ничто не выводило Дмитрия Хрисанфовича из душевного равновесия.

Как сейчас, вижу: в такой же щели, что и под Богодуховом, на одном из первых оборонительных рубежей Курской битвы Черниенко стоял и руководил боем корпуса. Перед ним развернутый планшет. Выслушав только что переданное донесение бригады, он начал наносить на карту те изменения, что произошли в обстановке. В это время два оглушительных взрыва тяжелых снарядов взметнули землю перед щелью и позади нее. Груда земли рухнула и на наше укрытие, а Черниенко как стоял, так и не шелохнулся. Только неторопливо стряхнул песок с планшета и продолжал как ни в чем не бывало вычерчивать условные знаки на карте.

Кое-кто еще при жизни генерала Черниенко говорил: «Дмитрий Хрисанфович командир серьезный, умный, но малость медлительный». Что значит медлительный? Медлительность – черта в характере командира отрицательная, чреватая большими, а подчас и непоправимыми бедами не только для него самого, но и для войск, им возглавляемых. Но Дмитрий Хрисанфович, командуя 49-й танковой бригадой, а затем и корпусом, ни разу не промедлил принять ответственное в динамике боя решение. Ни разу не опоздал он с выполнением приказа.

Не медлителен был командир 31-го танкового корпуса, а строг к себе, к каждому своему шагу, к каждому своему слову. Никогда не принимал он решения очертя голову, а объявлял его лишь после того, как взвесит все до мельчайших деталей. А приняв решение, настойчиво, с поразительной точностью выполнял свой замысел, уверенно шел к поставленной цели.

Погиб Дмитрий Хрисанфович Черниенко на рубеже, прикрывающем Богодухов. И похоронили мы его в том же зеленом, стоящем на высоком холме городе, за освобождение которого наш молодой генерал отдал свою жизнь.

Между тем атаки противника южнее Богодухова не ослабевали. Через несколько часов гитлеровцы потеснили пас на 3–4 километра. Большего им добиться не удалось. На помощь к нам пришли части 5-й гвардейской танковой армии и 32-й стрелковый корпус, которые стояли левее нас, к востоку от Богодухова.

В конце концов общими усилиями к 16 августа мы остановили наступление на этом участке фронта фашистских танковых дивизий.

После этого 1-ю танковую армию повернули на запад, где противник, создав в районе Ахтырки крупную группировку, пытался окружить 27-ю армию генерал-лейтенанта С. Г. Трофименко, а затем выйти к Богодухову. Здесь танкисты вместе с частями 27-й и 4-й гвардейской армий успешно парировали контрудар гитлеровцев. Из-за больших потерь в людях и технике к 22 августа нам пришлось отвести в тыл шесть танковых бригад. Остальные соединения поддерживали стрелковые дивизии 4-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Г. И. Кулика и 26 августа вышли в район большого украинского селения Котельва.