Революция и семья Романовых - Генрих Иоффе Страница 69

Что же на самом деле происходило в Тобольске? Хотя Советская власть там окончательно установилась только в начале апреля 1918 г., большевистское влияние и в «отряде особого назначения», и в городе довольно быстро росло.

Комиссар Временного правительства В. С. Панкратов, как он впоследствии сам признавал, с падением Временного правительства практически утратил связь с центром. «Никакой переписки, – пишет он, – ни официальной, ни не официальной, с новой властью у меня не было…» [539]За установление контактов с новой властью взялись наиболее политически развитые солдаты. Вначале они обратились с письмами в Петроград и Царское Село (к командованию своих частей), а затем в январе 1918 г. по инициативе отрядного комитета направили в Петроград делегацию. Делегаты побывали в Совнаркоме и ВЦИК, где их принял Я. М. Свердлов [540]. Одним из последствий поездки отрядных делегатов, по-видимому, явилось смещение комиссара В. С. Панкратова и его помощника А. В. Никольского. В конце января еще удерживавшийся губернский комиссар Временного правительства Пигнатти, сообщая об этом Ялуторовскому уездному комиссару, писал, что сделано это «под влиянием пропаганды большевистских идей…» [541]В сообщении о смещении Панкратова, которое председатель отрядного комитета Киреев направил в Совнарком, содержалась просьба о назначении нового «полномочного комиссара» [542].

Вольготный режим содержания Романовых становился более строгим. Был ограничен доступ в губернаторский дом лиц свиты и прислуги, проживавших напротив, в доме купца Корнилова, сокращались средства на содержание царской семьи. Находившиеся под стражей лица, в том числе и Николай II, должны были снять погоны. Это требование вызвало особо резкую реакцию бывшего царя [543].

К концу зимы 1918 г. под влиянием большевистской агитации и пропаганды развернулась борьба за установление в Тобольске единовластия Советов. В середине февраля съезд Советов солдатских и крестьянских депутатов семи волостей Тобольского уезда принял обращение, в котором говорилось: «Товарищи! Революционная Россия проходит мимо нас! Сознательные рабочие, солдаты и крестьяне соседних губерний (Омск, Екатеринбург) с сожалением смотрят на нашу черносотенную окраску… Поддержим товарищей-российцев!» [544]

Но Екатеринбург и Омск, в которых Советская власть уже установилась, отнюдь не ограничивались тем, что с «сожалением» смотрели на Тобольск. Еще осенью 1917 г. партийные организации Екатеринбурга и Омска установили связь с тобольскими большевиками. Сведения от них поступали тревожные. Вспоминая о тех днях, тобольский большевик солдат И. Коганицкий позднее писал: «Положение становилось угрожающим. Теперь все это уже в прошлом, но до сих пор вспоминаю, как я иногда вскакивал среди ночи и бежал посмотреть, все ли благополучно у дома, где жил Романов» [545].

Получая сообщения о концентрации контрреволюционных, монархических элементов в самом городе и вокруг него, уральские и омские большевики решили оказать Тобольску действенную помощь в установлении Советской власти, с тем чтобы решительно пресечь всякую возможность монархических заговоров и выступлений.

В начале марта в Тобольск из Омска приехал комиссар Запсибсовдепа В. Д. Дуцман, а вскоре вслед за ним сюда прибыл красногвардейский отряд (около 100 человек) во главе с уполномоченным этого Совета А. Ф. Демьяновым, который по выданному ему мандату назначался чрезвычайным комиссаром Тобольска и Тобольского уезда.

Положение в Тобольске тревожило и уральских большевиков. В окрестности Тобольска и в сам город секретно были направлены небольшие группы, которые должны были контролировать положение в Тобольске, а также дороги, идущие от Тобольска, и таким образом предупредить возможное бегство Романовых.

Одна из таких групп была послана в Березов, чтобы в случае необходимости отрезать путь в Обдорск и далее на север. Другая осела в с. Голышманово, наблюдая за трактом Тобольск – Ишим, третья образовала заставу на дороге Тобольск – Тюмень, блокируя движение на восток. Наконец, специальная четвертая группа в составе 16 человек с особыми предосторожностями направилась в Тобольск [546]. Первой из этой группы прибыла в город уроженка Тобольска Т. Наумова, вслед за ней под видом ее жениха – бывший балтийский матрос, комиссар Петроградского ВРК, а в то время уральский чекист П. Хохряков [547]. Затем в Тобольск прибыли другие екатеринбургские большевики, в том числе А. Д. Авдеев и С. С. Заславский. В помощь им в Тобольск из Екатеринбурга небольшими группами направлялись красногвардейцы, которые, собравшись в Тобольске, образовали здесь довольно значительный отряд, находившийся в распоряжении Хохрякова.

Прибывшие в Тобольск соблюдали конспирацию. Она объяснялась враждебным отношением местного меньшевистско-эсеровского Совета, настороженностью, подозрительностью части «отряда особого назначения», а также отсутствием точных и определенных сведений о количестве монархических сил в городе. Сказывалась и известная разобщенность между Екатеринбургом и Омском, Советы которых (как и ряд других Советов того периода) еще не были свободны от проявлений местнических тенденций.

Насколько неопределенной была обстановка, в которой приходилось действовать большевикам, свидетельствует факт провала двух уральских застав, в Березове и Голышманове. Группа, посланная в Березов, уже вскоре была арестована по распоряжению местной городской думы, в которой находилось немало откровенно контрреволюционных элементов (бывший исправник, местные купцы и др.) [548]. В Голышманове в вооруженном столкновении с контрреволюционерами два человека из состава екатеринбургской группы были убиты [549].

Происходили довольно серьезные трения и в самом Тобольске между омским и екатеринбургским отрядами. По существу, они представляли собой соединения партизанского характера, в которых наряду с политически зрелыми бойцами из рабочих-большевиков имелось немало левоэссровских и даже анархистских элементов. «Между прибывшими омичами и уральцами, – вспоминал позднее Авдеев, – не сразу установились отношения» [550].