Александр Великий. Дорога славы - Стивен Прессфилд Страница 68

В традиционном сражении фланговые стычки прекращаются с началом главного наступления. Но при Гавгамелах дело обстоит иначе. Схватки на правом крыле продолжаются на протяжении всего боя, а на левом ещё дольше. Его фронт составляет пять стадиев, а глубина ещё больше. Масштаб сражения возрастает с каждой минутой, по мере того как каждая сторона пускает в ход свежие соединения. По приказу своего царя сатрап Бактрии Бесс, командующий левым крылом Дария, снимает с центра персидской позиции сначала три тысячи всадников, потом шесть, потом восемь. Противопоставить им я могу лишь воинов из отрядов, уже составляющих мой правый фланг; для главного наступления мне требуется каждый солдат и каждый конь. Но Бесс перемещает на фланг войска, стоявшие непосредственно перед командным пунктом Дария. Мы видим пыльные колонны, покидающие свои места в строю позади прикрытия из серпоносных колесниц. Наш фронт продвигается на тысячу локтей, девятьсот, восемьсот... Колесницы готовы к действию, но пока остаются на месте. Наша главная линия по-прежнему движется шагом. Теперь от фронта Дария нас отделяет около двух стадиев.

Я возвращаюсь с фланга к «друзьям». Дневниковые записи показывают, что в тот день при мне состояло одиннадцать гонцов и курьеров, причём только двое из них обеспечивали связь с центром и левым флангом: остальные девять беспрерывно снуют к правому. В каждом поступающем донесении говорится одно и то же: «Пришли помощь». И в каждом отсылаемом: «Держитесь».

Однако я не могу терять солдат и, чтобы переломить ситуацию, посылаю на самые сложные участки самых выдающихся бойцов — Теламона и Локона, Птолемея и Певкесту. А вот направить туда Клита Чёрного не удаётся: он спас мне жизнь при Гранике и исполнен решимости сделать то же самое здесь.

Теперь мы видим позицию Дария. Знамёна отборных отрядов теснятся вокруг его собственных высоко реющих стягов.

Перед ним сплошной стеной выстроилась пехота: греческие наёмники и его собственные царские телохранители, «носители яблока». Царская колесница, запряжённая четвёркой коней, нам не видна, ибо её тесно обступают царские «родственники», однако мы можем судить, что она находится в двадцати или тридцати шеренгах в глубину от фронта.

Пыль поднимается такая, что рассмотреть за этой завесой ход боя на правом фланге решительно невозможно. Но до нас доносятся звуки сражения, и это похоже на землетрясение.

Пред строем «друзей» находится Балакр с пятью сотнями агрианских копьеметателей и таким же количеством фракийских лучников и метателей дротиков. С фланга несутся просьбы направить этих бойцов туда, но они нужны мне здесь. Нужны для того, чтобы остановить атаку серпоносных колесниц Дария.

Колесницы приходят в движение, когда нас и противника разделяет шестьсот локтей. Щёлкают кнуты возничих: на таком расстоянии этого, разумеется, не слышно, но взмахи уже видны. Так же как и солнечные блики, играющие на чудовищных серпах набирающих скорость повозок. Кажется, что этот разгон будет продолжаться вечно.

— Тяжеленные штуковины, — замечает Клит, — вон сколько железа понавешано.

Фронт «косилок» имеет протяжённость в семь стадиев. Таким образом, под их удар попадают «друзья», находящиеся слева от них царские телохранители Гефестиона и Никанора и правая часть фаланги, отряды Пердикки и Коэна. Клит наблюдает за происходящим с полнейшим спокойствием:

— Хороши, не так ли?

Я делаю знак ему и Филоту: «Полная готовность. Молчание! Всем командирам не сводить с меня глаз».

Я смотрю налево, через двадцать стадиев поля. Это последний момент, когда с моей позиции видна целая четверть равнины. Колесницы Дария наступают и там. Пятьдесят метят в нашу фалангу, ещё полсотни направлены против отрядов Пармениона, составляющих левый фланг. Следующую волну наступления составит обычная конница. Двадцать тысяч армян и каппадокийцев, сирийцев и месопотамцев, мидян, парфян, тапуров, арийцев, гирканов и согдийцев.

Помоги тебе Зевс, Кратер. Да охранит тебя Небо, Парменион.

Я смотрю направо, на пыль и мрак. Где-то там, за смертоносной зоной колесниц, ведут отчаянную схватку восемь сотен царских копейщиков, моя лучшая ударная сила, не считая «друзей».

Очередь скакать курьером выпадает шестнадцатилетнему юноше по имени Демад, прозванному за жёсткую, как щетина, шевелюру Вепрем. Я вручаю ему послание, которое он готов доставить ценой своей жизни.

Арету от Александра. Отдели половину своих копейщиков и, как только натиск серпоносных колесниц будет сломлен, обрушь удар своих клиньев на наименее плотный участок вражеского фронта. На какой именно, выберешь сам.

Зрачки парнишки размером с хлебные тарелки.

— Повтори приказ, Вепрь.

Он слово в слово повторяет послание.

— Вепрь, в Вавилоне я выпью с тобой вина.

Он срывается с места и исчезает за завесой пыли.

Перед нашим строем метатели дротиков Балакра, сформировавшись «облаками», бесстрашно атакуют «косилки».

— В коней! — слышу я голос Филота, кричащего, как будто кто-то может его услышать. — Цельте в коней!

Серпоносные колесницы должны атаковать каждая по своей линии, сохраняя между собой с обеих сторон интервалы, чтобы упряжки не столкнулись. В этих промежутках и действуют наши отважные копьеметатели. Эти великолепные воины способны попасть в доску шириной в пол-локтя с расстояния в пятьдесят ярдов, причём мечут второе копьё, когда первое ещё находится в полёте, а когда оно долетает до цели, во врага летит уже третье. Наши лучники выпускают стрелы в упор. В считанные мгновения атака «косилок» расстраивается. Покрытая ломкой коркой почва выступает в роли нашего союзника, в ней вязнут колёса тяжёлых колесниц. Мел не позволяет машинам разогнаться до полной скорости. На моих глазах, когда упряжка из четырёх коней мчится прямо на нас, левый пристяжной получает стрелу в основание шеи. Животное кренится и валится на бок, увлекая за собой всю упряжку и словно куклу сбрасывая наземь возничего.

Упряжку, мчащуюся слева, стрелы и дротики не задели, но кони пугаются самого вида бегущих с яростными возгласами пехотинцев. Они в ужасе шарахаются в сторону, и колесница, резко вильнув, загораживает путь соседней. Та, чтобы не столкнуться, сворачивает, отчего поворачивать приходится и другим. В считанные мгновения дюжина колесниц сбивается с дороги, некоторые заваливаются набок, другие останавливаются, третьи стараются их объехать. И в центр этого хаоса Балакр устремляет своих бойцов. Я надеялся и верил, что метательные копья и дротики затруднят натиск врага, однако в данном случае лёгкая пехота превосходит все ожидания; она не задерживает врага, а громит его. Серпоносные колесницы должны не просто мчаться по проложенным проходам, но и удерживать прочный фронт. В противном случае их враг, то есть мы, может просто расступиться и без ущерба для себя пропустить неприятеля сквозь свои ряды. Но в разгар боя более смелые и бесшабашные возничие перегоняют медлительных, так что и по оси, и вдоль фронта образуются дополнительные интервалы. В результате часть колесниц, как вырвавшиеся вперёд, так и отставшие, оказываются в одиночестве. Это даёт возможность нашей лёгкой пехоте обстреливать их с флангов, не рискуя угодить под серпы.