Тайный сыск генерала де Витта - Владимир Шигин Страница 68

Итак, кавалерия де Витта, подвергшись проверке на самом высшем уровне, показала себя на должной высоте. Сам генерал заслужил высочайшее благоволение. Кто тогда знал, что очень скоро де Витту придется вести свои полки в бой.

Тем временем начала быстро ухудшаться и внутренняя ситуация в Польше. Французские эмиссары старались вовсю, понимая, что их страну может спасти от вторжения лишь массовое восстание в Польше, которое бы отвлекло на себя русскую армию. Деятельность эмиссаров нашла благодатную почву. Польские офицеры, большую часть которых составляли ещё наполеоновские ветераны, давно и сами замышляли антирусский мятеж. В 1825 году, ввиду скоротечности событий и быстрого разгрома декабристов, им не удалось примкнуть к русским масонам, и теперь они готовились выступить самостоятельно. Когда же им было дано заверение во французской помощи, то вопрос о начале восстания можно было считать уже решённым.

Необходимо отметить, что в преддверии польского мятежа к Собаньской власти относились с определенной осторожностью, несмотря на её близость к де Витту. Полковник Родзянко писал в своем донесении: «Сказывают, что в Одессе проживает г-жа Собаньская, урожденная Ржевуцкая, близкая знакомая графа Витта. Дама сия живет довольно открыто, на даче её, говорят, съезжается большое количество поляков, в том числе брат её Генрик Ржевуцкий, и тут бывают различные суждения и довольно, говорят, вольные».

Понять полицию было можно, ведь ситуация в Польше сложилась весьма непростая.

Из мемуаров князя Л. Сапеги: «В Вильне арестовали много самой талантливой молодежи за организацию общества, поставившего себе целью единственно самообразование и изучение польской истории и литературы. И это было истолковано как политическое преступление».

Таких «самообразовательных обществ», идейно готовящих будущих повстанцев, было немало. Часть из них удалось разгромить, но часть всё же уцелела.

Не теряли даром времени и поляки, проживавшие в Петербурге. Среди них наибольшим авторитетом пользовались: министр-статс-секретарь генерал Грабовский, граф Туркулл, князья Любомирский и Любецкий, готовящие благожелательное отношение к польским мятежникам со стороны высшего российского общества.

Разумеется, в такое смутное время не сидел без дела и Иван Осипович де Витт. Агенты у генерала были надёжные, а потому вскоре он мог уже обстоятельно доложить правителю Польши великому князю Константину Павловичу об истинном положении дел в его владениях. К большому огорчению де Витта, великий князь воспринял доложенную ему информацию весьма негативно, усмотрев в том происки де Витта против своего любимца — начальника штаба генерала Куруты. Своевременный доклад был расценен как заурядный донос.

— Пока я правлю Польшей, здесь никогда не будет никакого восстания! Поляки меня любят! — самоуверенно заявил Константин.

— Ваше высочество, — осторожно заметил де Витт, — вы не знаете так хорошо поляков, как знаю их я. Надо лишь провести кое-какие предупредительные меры, арестовать главных зачинщиков, имена которых мне давно известны, и спокойствие в Царстве Польском будет восстановлено!

— Уберите от меня ваши подлые списки на достойных людей! — швырнул поданную бумагу в лицо генералу великий князь. — Я тоже хорошо знаю, что вы известный интриган и шпион. Не суйте больше нос не в свои дела! Польша и польские дела находятся только в моей компетенции!

Последняя фраза великого князя означала предупреждение, чтобы де Витт не вздумал лезть со своими домыслами через голову великого князя к императору.

Великий князь Константин написал письмо брату, императору Николаю, и просил не верить всем донесениям де Витта о ситуации в Польше. В выражениях великий князь не стеснялся: «Граф Витт есть такого рода человек, который не терпит чего другого, недостоин даже, чтобы быть терпиму в службе, и моё мнение есть, что за ним надобно иметь весьма большое и крепкое наблюдение».

Константин призывал брата осуществлять тайное слежение за руководителем тайной службы! К чести императора Николая, ругательное письмо старшего брата он оставил без последствий, однако от польских дел де Витт был отстранён.

Итак, Иван Осипович отошёл от активного участия в противодействии грядущему мятежу. Ему оставалось лишь на свой страх и риск собирать информацию о будущих мятежниках, ибо генерал твёрдо знал, что пройдет совсем немного времени и эта информация будет востребована. Часть необходимой информации де Витт получал от своего сводного брата Станислава Потоцкого, который к этому времени числился дежурным генералом Главного штаба польской армии и жил со своей женой Екатериной Браницкой-Потоцкой в Варшаве.

Великий князь Константин тем временем своим упрямством неумолимо приближал Польшу и Россию к кровопролитию.

В 1831 году внезапно для всех, но не для Витта, вспыхнуло польское восстание, возглавленное и осуществленное польскими генералами, столь любовно взлелеянными великим князем. Сам Константин с начальником штаба Курутой, бросив на произвол судьбы остатки варшавского гарнизона, бежали из объятой восстанием польской столицы. Мятеж в полном составе поддержали так называемые польские национальные части, которые особенно нравились великому князю Константину и которые комплектовались исключительно поляками. Все русские полки остались верны присяге и пробивались из Польши на восток с огромными потерями. Раненых и отставших поляки безжалостно добивали. Убивали не только русских солдат и офицеров, а вообще всех русских, не исключая женщин и детей. При этом убийствами руководили те самые аристократы, которых так долго привечали и великий князь, и император. Сегодня о резне, устроенной в Варшаве русскому населению, отечественные и польские историки предпочитают не вспоминать, но ведь это было!

Историк А. Керсновский пишет: «Присоединенное к России на Венском конгрессе Варшавское герцогство составило с литовскими областями так называемое Царство Польское, имевшее своё автономное устройство, свою армию, администрацию, денежную систему и конституцию. Однако всего этого польским патриотам казалось мало, и они чаяли полного отделения от России. Конспиративные общества стали возникать особенно с половины 20-х годов.

Русское правительство, как мы знаем, относилось к полякам с чрезвычайным благодушием и снисходительностью — вплоть до того, что скомпрометированные в деле декабристов офицеры польских войск и члены нелегальных польских обществ были выпущены из-под стражи. В 1828 году Император Николай короновался в Варшаве польским королем, причем вопреки пессимистам, опасавшимся покушения на жизнь Государя, торжества эти прошли вполне благополучно. Однако огонь под пеплом тлел — общий революционный порыв Европы 1830 года увлек и Польшу.

Поводом к восстанию послужило повеление Императора Николая Павловича польской армии готовиться к походу на Бельгию совместно с русскими войсками. 17 ноября 1830 года руководимая офицерами и воспитанниками военно-учебных заведений толпа ворвалась в Бельведерский дворец с намерением убить цесаревича Константина Павловича, которому удалось, однако, спастись. Сейм объявил династию Романовых низложенной и провозгласил главой правительства Чарторыйского, а главнокомандующим с диктаторскими полномочиями — генерала Хлопицкого. Однако Хлопицкий отклонил от себя эту честь и настоял на назначении князя Радзивилла, оставшись при нём советником — фактически же главнокомандующим.