Занимательная медицина. Средние века - Станислав Венгловский Страница 68

Свыше двух тысяч лет миновало со времени написания этих слов, а что коренным образом изменилось?

Ни убавить к ним, ни прибавить.

Но, быть может… А вдруг?..

Слухи между тем обгоняли друг друга. Ими полнились газеты Старого и Нового света. И вскоре стало уже трудно определить, что было опубликовано в газетах, а что придумано людьми, что является, стало быть, плодом неудержимой человеческой фантазии, соединенной с вековыми мечтами.

Первым делом людям хотелось верить, будто, наконец – то, посчастливилось изобрести средство, вобравшее в себя вожделения поколений алхимиков. Изобретение раз и навсегда решит вопрос о вечной молодости и, соответственно, даже о бессмертии. Это средство, кстати, помимо всего прочего, позволяет превращать в золото любой металл.

Скажем, в одном американском штате объявился некий молодой человек, которому удалось подставить под эти лучи кусочек ничтожного свинца, достоинством в тринадцать пенсов, а в результате получить настоящий слиток золота, то есть – в десятки, в сотни раз повысить стоимость недорогого металла!

Говорили еще, да что там говорили, ссылались на самые высокие авторитеты, будто при помощи этих, новых лучей будет окончательно решена проблема освещения городских улиц и площадей. Днем и ночью, без малейших затрат на возведение каких-либо столбов, без натянутых между ними металлических проводов, на улицах можно будет читать.

Да что там «читать», захлебывались третьи. Это сущие пустяки, эта возможность читать. Читать можно и дома, сидя за столом. Посредством этих лучей удастся вбивать в головы то, что содержится в книгах. Стоит лишь осветить прибором текст, затем медленно перевести поток лучей на голову ученика, и никакая сила уже не выцарапает из его черепа упакованных туда знаний…

– И это все пустяки, – кричали четвертые. – Что знания? Конечно, они важны, но самое важное здесь заключается в том, что при помощи этих, воистину сказочных лучей, оживляют даже давно умерших!

Находились, правда, и такие, которые откровенно пугались диковинного новшества: а как теперь будет со свободой мысли? При помощи этих лучей можно прочитать любую тайну, заложенную кому-нибудь в голову.

Как быть теперь дипломатам, которые говорят одно, а думают совершенно другое?

– Не так уж это и плохо, – возражали подобного рода пессимистам. – Уменьшится количество преступников, потому что никому теперь утаить своих скверных замыслов. А со временем, значит, отпадет и потребность в какой-то охране.

– Опять же беда! – сокрушались еще какие-то люди. – Да ведь теперь этак любой хулиган получит возможность рассматривать порядочную матрону, вплоть до самого распоследнего шва, затаенного в ее дорогостоящем наряде. Это все означает настоящую гибель нравственности. До чего мы дожили? Гвалт!

Но и для таких печальных умозаключений отыскивались утешительные альтернативы: мир не без добрых людей. Газеты сообщают о появлении фирм, которые позаботились о своих потенциальных клиентах: эти фирмы изобрели и сумели даже выпустить специально устроенные сумки, портфели, чемоданы, которые не пропускают сквозь себя никакого свечения. Что ты там несешь, какие документы, какие деньги или драгоценности, – никому ничего не узнать.

А если уж кому-нибудь и хочется почувствовать себя в постоянной безопасности, – то для подобных сибаритов выпущено специальное белье. Облачишься в такую обновку – и ступай, куда тебе только заблагорассудится, никто из посторонних ни за что не увидит, какой, по правде говоря, у тебя рубец на груди или еще там что-нибудь в этом роде.

Это были слухи, которыми жили все обыватели.

* * *

А между тем, в течение одного только 1896 года, о нашумевшем открытии вышло из печати целых сорок девять книг и более тысячи различного рода статей. Об этих лучах повсеместно читали публичные лекции. Их сразу же приняли на вооружение крупнейшие медицинские клиники.

И там, за больничными стенами, как была уверена публика европейских городов, творились уже настоящие чудеса. О них свидетельствовали снимки, на которых черными пятнами проступали кости, тогда как остальные части тела – едва-едва лишь угадывались.

А еще находились люди, которые своими глазами видели все описываемые чудеса и могли рассказывать о них в мельчайших подробностях.

И только постепенно становилось известным толпе все то, что уже было известно врачам, что произошло на самом деле.

* * *

Человек, открывший загадочное явление, получившее название х-лучи, – в действительности носил имя Вильгельм Конрад Рентген. Он и на самом деле был профессором Вюрцбургского университета и даже директором его физического института. А свое сногсшибательное открытие сделал он поздним вечером 8 ноября 1895 года.

Как выяснилось впоследствии, весь этот день для профессора Рентгена поначалу ничем не отличался от череды таких же унылых осенних деньков, наполненных, правда, любимой, но уже привычной для него работой, которую он исполнял порою как-то даже автоматически.

Убаюканный сумерками и тишиной, он, быть может, потому как раз и замешкался в своей лаборатории, отпустив перед тем ассистентов и даже старого своего слугу, следившего здесь за порядком.

Профессор уже и сам собирался домой, благо ради этого ему не надо было отправляться в путь по опустевшим дремлющим улицам, а только лишь подняться этажом повыше – профессорская квартира располагалась в точности над его лабораторией.

Оснащение лаборатории отличалось заметной скромностью. На крепких вместительных столах размещались довольно нехитрые приборы; к созданию некоторых из них профессор лично приложил свои руки, поскольку с детства обожал всякую физическую работу.

В этот же вечер он продолжал изучать свойства электрического тока высокого напряжения, пропускаемого через стеклянный резервуар, из которого предварительно был откачан весь воздух. На столах перед его глазами как раз и высились пустотелые трубки, в свое время придуманные Гутторп-Круксом, а еще компанию их дополняла катушка Румкорфа, подающая электрический ток.

Скользнув утомленным взглядом по безмолвным настенным часам, профессор с неудовольствием отметил, что меньшая стрелка на циферблате подходит уже к цифре одиннадцать. Все это означало, что супруга, опять не дождавшись его, ушла уже к себе в спальню. Слабая от природы женщина, она плохо переносит сырое осеннее ненастье, тут уж ничего не поделаешь. Он же, никогда не жаловавшийся на здоровье, сегодня повел себя каким-то неподобающим образом.

Что же, опыты следовало прекращать. Закрыв пустотелую трубку, воспользовавшись для того плотным картонным футляром, – профессор Рентген погасил в помещении свет и стал пробираться к выходу. Однако, по давней уже привычке, оглянулся и… вынужден был резко остановиться.

На соседнем столе, на полтора каких-то метра удаленном от другого стола, за которым он только что сидел, переливалось точечное зеленоватое сияние. Конечно, он сразу же сообразил, что именно там были просто-напросто свалены кристаллы платино-цианистого бария, что, когда на них падает солнечный свет, – они всегда издают слабое зеленоватое свечение. Однако какое солнце бывает в одиннадцать часов осеннего вечера? Иного же освещения в лаборатории не имеется, да и кристаллы эти не реагируют даже на электрический свет, проверено давно…