Рудольф Нуреев. Я умру полубогом! - Елена Обоймина Страница 68

Все сказанное, мягко говоря, не соответствовало действительности. В те годы на ленинградской сцене блистали технически сильные Любовь Кунакова и Наталья Большакова, лиричные Елена Евтеева и Галина Мезенцева, юная Юлия Махалина, выступали прекрасные танцовщики Сергей Бережной, Сергей Викулов и Вадим Гуляев, — всех сразу и не припомнишь. Почти все из них являлись лауреатами различных международных конкурсов балета, народными артистами РФ. Только что свой последний сезон в театре завершила Алтынай Асылмуратова — в сезоне 1989–1990 года она работала в лондонском «Ковент-Гарден». Недавно ушли на преподавательскую работу великолепные балерины Габриэла Комлева и Ирина Колпакова, сделавшие честь любому из западных театров оперы и балета, если бы им довелось стать там солистками.

А интересные постановки Олега Виноградова и других балетмейстеров, работавших в те годы в Кировском? В 1970–1980-е здесь были поставлены такие балеты, как «Гусарская баллада» на музыку Т. Хренникова, «Конек-Горбунок» Р. Щедрина, «Сотворение мира» А. Петрова, «Ангара» А. Эшпая, «Витязь в тигровой шкуре» А. Мачавариани и многие другие, зачастую в сложной современной хореографии. Не остались забытыми и старые классические балеты. В частности, на сцене Кировского ставились спектакли с хореографией Августа Бурнонвиля — «Сильфида» и «Неаполь». Олег Виноградов признается спустя годы: «Из Мариинского, в те годы, когда я там работал, Кировского театра, я старался сделать балетный Эрмитаж: сохранил все стоящее, что было в афише до меня, возобновил старые постановки, достойные реставрации. Предоставил сцену для лучших творений западных хореографов — Бежара, Баланчина, Роббинса, Тюдора, Пети и др. До меня этого никто не делал. Сам я тоже ставил принципиальные спектакли — оригинальные балеты «Ярославна» Б. Тищенко, «Ревизор» А. Чайковского и др.».

Элизабет Платель и Шарль Жюд — прославленные ученики великого балетмейстера

Все вышесказанное словно не было замечено Рудольфом Нуреевым. Правда, в течение всего двух вечеров, когда сам находишься на сцене, много ли увидишь?

Рудольф разглядел только зрителей, которыми тоже остался недоволен:

— Я не скучаю по России, а она абсолютно не скучает без меня. Вот съездил туда, и ничего хорошего из этого не получилось. Люди, которые пришли на мои выступления, мои поклонники, выглядели словно узники ГУЛАГа. Странные, какие-то помятые старики в потрепанной одежде, словно герои фантастических фильмов. Меня это испугало и расстроило. Вот те, кто меня помнит. Они пришли из прошлого, из той жизни, которая была тридцать три года тому назад.

Им руководила явная обида, помноженная, видимо, на трагическое осознание своей ненужности, неуместности на прославленной сцене Кировского. Там было кому и что танцевать. Признавать себя больным и старым танцовщиком, одну за другой сдававшим былые позиции, не хотелось…

Работа в «Гранд-опера» все меньше радовала Рудольфа, а его частые отлучки начали раздражать администрацию театра. Не способствовал хорошим отношениям между ней и Нуреевым очередной скандал, когда Рудольф попытался выдвинуть Кеннета Грева, красивого датского танцовщика из кордебалета Американского балета, в этуали — премьеры «Гранд-опера». Всему на свете бывает предел, и намерение директора театра вызвало настоящую бурю. Обидевшись на отказ Элизабет Платель танцевать с его молодым протеже, взрывной Нуреев на одном из приемов отличился тем, что швырнул балерине стакан вина прямо в лицо и целый год не разговаривал с ней.

Сегодня Элизабет предпочитает отрицать ту давнюю историю. Но другие рассказывают о ней охотнее. Например, солист «Гранд-опера» Патрик Дюпон: «Люди годами ждут, пока им дадут роль, и тут неожиданно для всех появляется какой-то мальчик из кордебалета и сразу получает роль принца в «Лебедином озере». Это возможно лишь в том случае, если артист гениален, но о Кеннете, к сожалению, этого сказать нельзя. Администрация театра в конце концов просто запретила подобный шаг, но Рудольф буквально разъярился. Он считал себя хозяином в театре, и вдруг оказалось, что это не так. Мне кажется даже, что в конце концов всем вокруг стало жалко бедного Кеннета: он так перепугался, что не мог ни дышать, ни говорить, ни танцевать; он и на сцену выходил с дрожью в коленях».

Противоборство между Нуреевым и администрацией театра, особенно его президентом Пьером Бурже, достигло апогея еще в августе 1989 года. В конце месяца должен был завершиться срок нуреевского контракта в качестве директора балетной труппы. Что произошло на самом деле, неясно до сих пор, но, по словам Берже, Рудольф не захотел возобновлять контракт, и двое из его коллег заняли посты временных директоров. Не захотел или контракт с ним отказалась продлить администрация?

Последнее больше похоже на правду. Более того: судя по некоторым фактам, в труппе давно назревал заговор против Нуреева. О нем свидетельствует, в частности, и покаянное признание Ролана Пети, сделанное хореографом в его книге о танцовщике:

«Сегодня, почти через два десятилетия, я спрашиваю себя, как я мог поддаться на уговоры одного известного хореографа и подписать письмо, которое было мне представлено в окончательном виде, красиво оформленное, как последний выпуск газеты, и в котором недоставало только моей подписи; подпись была тут же поставлена, письмо запечатано и отправлено. До сих пор мне непонятно, как, даже памятуя оскорбления и объявленную войну между мной и Нуриевым, я мог участвовать в этом предательском заговоре самого низкого пошиба — подписаться под текстом, опубликованным в одной газете, где самым «безобидным» было требование отстранить Нуриева от руководства Парижской оперой! Да, сегодня я глубоко сожалею об этом; если уж мои агрессивные чувства были настолько сильны, лучше было бы с головой погрузиться в абсолютное безразличие» [59].

Рассказывая газете «Нью-Йорк тайме» о своем конфликте с Пьером Берже, Рудольф признался, что с Господом Богом, похоже, «договориться легче».

Но договориться все-таки удалось, компромисс был найден к всеобщему удовлетворению. В итоге 21 ноября 1989 года Рудольф и Пьер Берже обнародовали совместное заявление, в котором говорилось:

«Театр «Гранд-опера» и Рудольф Нуреев пришли к взаимному соглашению прекратить работу последнего в должности директора балетной труппы театра.

Однако для того, чтобы тесное творческое взаимодействие между «Гранд-опера» и Нуреевым не прерывалось, решено создать пост главного хореографа и назначить на него Рудольфа Нуреев а, что позволит его постановкам идти на сцене театра.

«Гранд-опера» считает необходимым выразить свою признательность Рудольфу Нурееву за ту огромную работу которую он проделал на посту директора балетной труппы театра».

Добавим от себя: работу действительно бесценную и, надо честно признать, и по сей день не оцененную балетоведами должным образом.