Николай Гумилев - Владимир Полушин Страница 67
Николай Гумилев - Владимир Полушин читать онлайн бесплатно
«Лунный» оттенок для Гумилёва почти ругательство и, во всяком случае, мистика, колдовство. Поэт хочет обозначить свой путь, который бы не был ни голым реализмом, ни мутным символизмом. Но пока он только нащупывает дорогу и обозначает будущие тропки: «Происхождение отдельных стихотворений таинственно схоже с происхождением живых организмов. Дума поэта получает толчок из внешнего мира, иногда в незабываемо-яркий миг, иногда смутно, как зачатье во сне, и долго приходится вынашивать зародыш будущего творения, прислушиваясь к робким движениям еще неокрепшей новой жизни. Все действует на ход развития — и косой луч луны, и внезапно услышанная мелодия, и прочитанная книга, и запах цветка. Все определяет ее будущую судьбу. Древние уважали молчащего поэта, как уважают женщину, готовящуюся стать матерью. Наконец, в муках, схожих с муками деторождения (об этом говорит и Тургенев), появляется стихотворение. Благо ему, если в момент его появления поэт не был увлечен какими-нибудь посторонними искусству соображениями, если кроткий, как голубь, он стремился передать уже выношенное, готовое и, мудрый как змей, старался заключить все это в наиболее совершенную форму. Такое стихотворение может жить века, переходя от временного забвения к новой славе, и даже умерев, подобно царю Соломону, долго еще будет внушать священный трепет людям. Такова Илиада… Что же надо, чтобы стихотворение жило, и не в банке со спиртом, как любопытный уродец, не полужизнью больного в креслах, но жизнью полной и могучей, — чтобы оно возбуждало любовь и ненависть, заставляло мир считаться с фактом своего существования? Каким требованиям должно оно удовлетворять? Я ответил бы коротко: всем… Одним словом, стихотворение должно являться слепком прекрасного человеческого тела, этой высшей ступени представляемого совершенства: недаром же люди даже Господа Бога создали по своему образу и подобию… Так искусство, родившись от жизни, снова идет к ней, но не как грошовый поденщик, не как сварливый брюзга, а как равный к равному…» В качестве современных примеров, как он пишет, «живых» стихотворений Гумилёв называет произведения В. Брюсова, И. Анненского, А. Блока и самого Вяч. Иванова. Итак, мэтры Иванов и Блок звали в неведомое, ставили выше всего символ, а Гумилёв говорил о том, что стих — живой организм и он рождается вполне определенно. От этого утверждения до будущего акмеизма оставался уже только шаг…
Известные статьи Гумилёва, создание школы и программные заявления еще впереди. А пока он занят решением главных вопросов: выпуском «Жемчугов» и предстоящей женитьбой.
5 апреля 1910 года Н. Гумилёв подал прошение ректору Санкт-Петербургского университета: «Имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство разрешить мне вступить в законный брак с дочерью статского советника Анной Андреевной Горенко». В этот же день, 5 апреля 1910 года, Н. Гумилёв получил свидетельство ректора, разрешающего ему вступить в первый законный брак с А. А. Горенко.
6 апреля 1910 года наконец вышла в свет книга стихотворений Иннокентия Анненского «Кипарисовый ларец», корректурой которой зачиталась невеста Гумилёва. Это было в Брюлловском зале Русского музея. Позже Анна Андреевна призналась, что наконец-то «что-то поняла в поэзии…». Сам Гумилёв тоже высоко ценил поэзию своего учителя и дал ей в рецензии в журнале «Аполлон» наивысшую оценку: «…только теперь, когда поэзия завоевала право быть живой и развиваться, искатели новых путей на своем знамени должны написать имя Анненского, как нашего „завтра“… В его стихах пленяет гармоническое равновесие между образом и формой, равновесие, которое освобождает оба эти элемента, позволяя им стремиться дружно, как двум братьям, к точному воплощению переживания… Над техникой стиха и поэтическим синтаксисом И. Анненский работал долго и упорно и сделал в этой области большие завоевания… Его аллитерации не случайны, рифмы обладают могучей силой внушаемости. Читателям „Аполлона“ известно, что И. Анненский скончался 30 ноября 1909 г. И теперь время сказать, что не только Россия, но и вся Европа потеряла одного из больших поэтов…» По сути, это тоже был ответ Вяч. Иванову и Блоку на их доклады о символизме. Наверное, когда Гумилёв отправился к своей невесте, он повез ей в подарок и «Кипарисовый ларец».
Из стихотворений, написанных Гумилёвым в этот период, в двух он снова обращается к своей невесте: «Ты помнишь дворец великанов…» (1910) и «Это было не раз, это будет не раз…». В первом он вспоминает время их гимназической любви и встреч в Царском Селе у «Турецкой башни» и пишет с автобиографической точностью:
Во втором стихотворении Гумилёв описывает любовь-борьбу, которая у них длилась до конца жизни:
(«Это было не раз», 1910)
Это стихотворение во многом объясняет многолетнее упорство в ухаживании за Анной Горенко. Видимо, и сама Аня не всегда была непреклонной, она позволяла себя любить, но в решающий момент ее останавливала боязнь потерять личную свободу. Она хотела быть свободной, но, устав от свободы, снова тянулась к кому-нибудь и оказывалась в очередной раз покорной, чтобы потом опять взбунтоваться. Это стихотворение можно назвать поэтическим предсказанием их дальнейшей несложившейся личной жизни. Из стихотворения следует, что за несколько недель до венчания Гумилёв не был ослеплен безумной любовью. Может быть, это пророчество и побуждало Анну бороться за свою независимость, опровергать Гумилёва и потом, когда они стали мужем и женой, а после смерти поэта стать покорной ему навсегда.
Но тогда, в апреле, Гумилёв торопил события. Он ждал необходимых документов из университета, чтобы можно было сделать красивый свадебный подарок своей невесте. И вот 14 апреля студент Н. Гумилёв получает свидетельство канцелярии Императорского Санкт-Петербургского университета: «Предъявитель сего, студент историко-филологического факультета Николай Степанович Гумилёв, с разрешения г. попечителя С.-Петербургского учебного округа, уволен в отпуск за границу сроком по 20 августа сего 1910 года. В удостоверение чего дано сие свидетельство студенту Н. С. Гумилёву для предоставления в канцелярию Киевского губернатора при получении заграничного паспорта».
Через два дня вышла наконец и такая долгожданная книга в издательстве «Скорпион». Это уже была не ученическая проба пера, не экзотическое парижское издание, которое с трудом дошло до России. «Жемчуга» — книга сложившегося поэта, и на ней необходимо остановиться особо. Благодарный ученик украсил издание надписью: «Посвящается моему учителю Валерию Брюсову». Сборник включал четыре раздела: «Жемчуг черный», «Жемчуг серый», «Жемчуг розовый». В четвертый, заключительный раздел «Романтические цветы» поэт включил восемнадцать стихов из предыдущего французского издания. Наверное, неслучайно «Жемчуга» выстроены в таком порядке: от черного к розовому, от жестокой реально прожитой жизни к серым будням тянущегося «сегодня» и к розовым мечтам «завтра», которые увенчаны «Романтическими цветами». Поэт идет от мрака к свету. Это еще раз доказывает, что, несмотря на присутствие двух главных тем — страдания и смерти, — должны победить любовь и жизнь. Каждому разделу Гумилёв подобрал свой эпиграф. Так, «Жемчуг черный» предваряют строки Альфреда де Виньи из поэмы «Гнев Самсона» (Qu' ils seront beaux les pieds de celui qui viendra / Pour m'annoncer la mort!). «Жемчугу серому» Гумилёв предпослал в качестве эпиграфа слова Брюсова: «Что ж! Пойду в пещеру к верным молотам, / Их взносить над горном жгуче-пламенным, / Опускать их на пылающий металл». Это и есть сегодняшняя работа поэта. Будущее в «Жемчуге розовом» предваряют строки из Вячеслава Иванова: «Что твой знак? — „Прозренье глаза, / Дальность слуха, окрыленье ног“». Последнему, не новому, разделу предпослал поэт эпиграф из Иннокентия Анненского: «И было мукою для них, / Что людям музыкой казалось». Не о любви ли это к Ане Горенко? Вероятно, о ней, ибо, как и французское издание, раздел «Романтические цветы» был посвящен ей.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments