Адмирал Корнилов - Светлана Кузьмина Страница 67

Спустя много лет, в мае 1790 года, у Синопа вновь появились русские корабли. Знаменитый Фёдор Фёдорович Ушаков крейсировал у турецкого берега с целью помешать неприятелю сосредоточить свои силы для перевозки десанта в Крым. Корабли непобедимого «Ушак-паши» навели на турок «великий страх и беспокойство».

…Вице-адмирал Павел Степанович Нахимов в своих размышлениях в конце концов пришёл к следующему, единственному, по его мнению, выводу: столкновение с противником должно произойти не в открытом море, а здесь, в бухте. Упорное пребывание в бухте турок, не сделавших даже попытки прорвать блокаду, свидетельствовало в пользу той мысли, что противник полагается на силу своих береговых батарей. Думая о том, в какой день дать сражение, Нахимов тревожился: англо-французский флот, находившийся всего в двухдневном переходе от Синопа, в любую минуту мог подойти на помощь турецкой эскадре. И это было не всё, что беспокоило тогда опытного флотоводца. Каждый лишний час мог использоваться турками для усиления обороны базы. И Павел Степанович не стал медлить — это было не в характере решительного адмирала.

Утром 17 ноября он собрал всех командиров кораблей на «Императрице Марии» и объявил, что атака неприятеля назначается на утро следующего дня. Совместно было решено: прорваться на рейд, ошеломить турок быстротой и внезапностью; был установлен порядок, которым корабли должны следовать на сближение с противником. В 8 часов утра по сигналу флагмана эскадра была построена в две колонны и Нахимов специальным сигналом приказал командирам — «заметить порядок ордера похода двух колонн». Первую колонну составили корабли «Императрица Мария», «Великий Князь Константин», «Чесма», вторую — «Париж», «Три Святителя» и «Ростислав».

Построение эскадры в две колонны сокращало время пребывания кораблей под огнём противника в период сближения с ним и в то же время позволяло в кратчайший срок ввести в бой все линейные корабли.

В 11 часов по эскадре было объявлено: «Завтра вице-адмирал Нахимов с судами, с ним плавающими, намерен идти в Синоп для истребления стоящего там на якоре турецкого флота».

Приказ П.С.Нахимова заканчивался словами: «…Россия ожидает славных подвигов от Черноморского флота; от нас зависит оправдать ожидания».

…В бурную и дождливую ночь перед решающим сражением русская эскадра продолжала блокаду Синопской бухты. Корабли лежали в дрейфе. Свободные от вахты матросы отдыхали; вахтенные офицеры старались вглядеться в мглистую даль, время от времени окликая часовых на баке. Все были готовы по первому сигналу броситься по своим местам. В каюте флагмана на линейном корабле «Императрица Мария» за тяжёлыми занавесями долго горел свет: Павел Степанович Нахимов обдумывал снова и снова диспозицию своей эскадры в завтрашнем… нет, уже в сегодняшнем бою — адмирал засиделся за полночь.

Утро 18 ноября 1853 года. Серыми тучами затянут горизонт, в парусах шумит холодный осенний ветер, льёт дождь. В туманной мгле скрылись очертания турецких берегов. В безмолвной тишине, прерываемой лишь порывами ветра и равномерным глухим шумом, на палубах шести русских кораблей стояли тысячи матросов, внимая напутственным словам своих командиров. Потомки тех, кто ходил против врагов России с Ушаковым, Спиридовым, Сенявиным, они знали, что в этом бою нужно будет сражаться насмерть: как и прежде, трубачи будут играть «до последнего».

Все ждали сигнала с флагмана. И вот наконец в 9 часов 30 минут взвились долгожданные флаги; Нахимов, как всегда, лаконичен: «Приготовиться к бою и идти на Синопский рейд». Две колонны в строгом порядке двинулись в бухту, ветер бешено трепал бело-голубые флаги.

Во главе правой колонны на линейном корабле «Императрица Мария» шёл вице-адмирал П.С.Нахимов. Левую колонну возглавлял контр-адмирал Ф.М.Новосильский, державший свой флаг на линейном корабле «Париж».

Стремительный прорыв русских кораблей оказался внезапным для турок. С берега, конечно, следили за манёврами русской эскадры, но противник совсем не ждал сражения уже на второй день после того, как прибыло подкрепление из Севастополя.

В ненастное утро 18 ноября турки меньше всего опасались атаки; расчёты береговых орудий были застигнуты врасплох: на батареях 1, 2, 3 и 4-й не было ни малейшего движения, но бежавшие из лагеря Ада-Киой турки спешили занять свои места. Корабли Нахимова уже успели пройти мимо.

«Дождь прошёл, и солнце ярко осветило незнакомый, живописный азиатский город, — вспоминал один из участников этого великого сражения. — Я с жадностью смотрел на грозно стоявший полукругом вражеский флот. Гордо алели турецкие флаги с полумесяцем; внушительно смотрели на нас жерла неприятельских орудий, Быстро уменьшалось расстояние между нами, уже видны люди, наводящие на нас орудия; казалось, каждое жерло смотрит на тебя. Поразительно, неблагоразумно близко подпустили нас турки. Вдруг на адмиральском турецком судне показался белый клуб дыма; не успело ядро пролететь над нашими головами, как турецкая эскадра опоясалась белой пеленой и ураган ядер прогудел над нами».

Бой начался в 12 часов 28 минут, когда турецкий флагманский корабль «Ауни-Аллах» дал первый залп по входившим на Синопский рейд кораблям. Вслед за ним огонь открыли и другие корабли и береговые батареи неприятеля. Огонь они вели главным образом по рангоуту и парусам, стремясь затруднить движение русских кораблей на рейд и заставить П.С.Нахимова отказаться от атаки. Особенно сильный огонь противник вёл по линейному кораблю «Императрица Мария», который буквально был засыпан ядрами и книппелями. По приказанию командующего эскадрой русские корабли открыли ответный огонь, продолжая следовать к своим огневым позициям.

…Капитан Истомин точно привёл свой корабль на заранее указанную позицию: «Париж» встал против центра боевой линии турок и начал разворачиваться против фрегата «Дамиад» и корвета «Гюли-Сефид». Шедшие за «Парижем» корабли «Три Святителя» и «Ростислав» развернулись веером… Грохот 600 орудий потряс Синопскую бухту, скрывшуюся в сплошных облаках порохового дыма. Гром выстрелов, крики людей, стоны раненых — всё слилось в один общий адский гвалт. Бой был в разгаре. На «Париже» повреждения всё увеличивались.

К этому времени меткий огонь русского флагмана уже определил участь турецкого фрегата «Ауни-Аллах». Снаряды «Императрицы Марии» отлично накрывали цель, разрывали палубу; не выдержав обстрела, адмирал Осман-паша решил выйти из боя. Несмотря на поддержку других турецких фрегатов и мощной батареи, «Ауни-Аллах» оказался бессильным; он продрейфовал к западной части бухты, где надеялся укрыться от метких русских выстрелов. Но в тот момент, когда он проходил мимо «Парижа», Владимир Иванович Истомин вдогонку ему дал прощальный залп, довершивший разгром. «Ауни-Аллах», разбитый и усеянный трупами, выбросился на берег.

«Париж» вёл огонь в двух направлениях, обстреливая «Дамиад» и «Гюли-Сефид» с одного борта и отвечая батарее № 5 с другого. Мужество моряков «Парижа» среди всеобщего мужества и героизма было всё же поразительным. Под смертоносным чугунным градом неприятельских ядер матросы Истомина со своим шкипером Иваном Яковлевым быстро исправляли такелаж и заделывали пробоины. Раненые отказывались уходить с боевых постов. Разорвавшийся на юте неприятельский снаряд осколком ранил в лицо штурмана Семёна Родионова, охранявшего кормовой флаг корабля, но он и не подумал отойти от этой святыни флота. Доблестного моряка смогли увести только после второго ранения — ему оторвало руку.