Тайный сыск генерала де Витта - Владимир Шигин Страница 66

Для проведения операции было спешно подготовлено специальное судно. Скорее всего, это была какая-нибудь неприметная рыбацкая фелука с командой из греков. В неё загрузили сети, различные товары, а в глубине трюма спрятали золото. Иван де Витт, который мог вполне сойти за грека (к тому же он превосходно знал греческий язык), переоделся в мелкого купца. Под видом укрытия от надвигающегося шторма фелука проникла на внутренний рейд Константинополя. По условному сигналу на неё прибыли действовавшие в неприятельской столице агенты. Ввиду секретности дела их, скорее всего, опрашивал сам де Витт. Здесь, естественно, помогло знание турецкого языка. Отчитавшись и получив вознаграждение, агенты убыли шлюпкой на берег, а фелука, снявшись с якоря, вышла в море, взяв курс на Варну. По тому, как была организована и проведена эта операция, сколь важными сведениями она обеспечила русское командование, можно судить об уровне профессионализме де Витта!

Что же привез императору Николаю из Константинополя генерал-лейтенант де Витт? Подробнейшее описание фортов и размещенной на них артиллерии с секторами стрельбы, фарватеры подходов к крепости сквозь прибрежное мелководье, состояние всех крепостных припасов на момент начала осады, из чего вполне можно было рассчитывать текущее состояние припасов в осажденной крепости. Надо ли говорить, как обрадовался добытой информации император! Результаты разведывательной деятельности де Витта не замедлили сказаться.

Уже через несколько дней после его возвращения флотилия русских гребных судов, пройдя секретными фарватерами, уничтожила полтора десятка турецких судов, как тогда говорили, «вырезала». А затем по тем же фарватерам стали подходить к крепости и линейные корабли, ведя её ожесточенный обстрел. С учетом расстановки крепостной артиллерии и фортов начались вестись и осадные работы. Положение осажденных сразу резко ухудшилось.

А когда к крепости подошёл гвардейский корпус, а бригада генерала Головина прошла тайными тропами (планы которых тоже были добыты неутомимым де Виттом) по, казалось бы, непроходимому болоту и вышла к наименее укрепленной южной стороне крепости, положение Мехмет-паши стало просто критическим. В тех же болотах был разбит и сильный турецкий отряд с обозом, пытавшийся прорваться по тайным тропам к крепости.

Затем был штурм с ударом по наиболее слабому приморскому бастиону и демонстративным наступлением на западный фас крепости. Штурм окончательно измотал турок, и 29 сентября 1828 года они сдались.

Присвоение де Витту Николаем I за взятие Варны в 1829 году чина генерала от кавалерии вызвало массовое недовольство в российском генералитете. А в сентябре того же года де Витту были пожалованы императорские вензеля на эполеты «за успешное формирование резервов и своевременное усиление ими действующей армии во всё продолжение благополучно оконченной с Портой Оттоманской войны и за отличное состояние, в каковом найдены при смотре поселенные войска».

Обойденные императорской милостью генералы никак не могли взять в толк, что такого сделал де Витт, чтобы получить высший генеральский чин. Обстоятельства разведывательной операции и генерал, и император держали в секрете, а потому относительно услуги, оказанной де Виттом, ходили самые невероятные слухи. О генерале стали распускаться всевозможные сплетни, его именовали не иначе как интриганом и императорским осведомителем. Иван Осипович о многом знал, о многом догадывался, но оправдываться не пытался. Таков уж удел разведчика: зная всё обо всех, он порой не может сказать и слова в собственное оправдание, накрепко связанный негласными правилами своей профессии.

Вместе с армией де Витт участвовал затем во взятии Силистрии, в сражении под Шумлой, где турки снова были разбиты. Затем был трудный поход к Андрианополю и к побережью Эгейского моря, который де Витт проделал в авангарде, командуя конным отрядом. Многочисленные мелкие, но яростные стычки. Наконец, в подзорные трубы стали уже видны стены Константинополя. Однако не всё было так просто. Дело в том, что командующий армией генерал Дибич действовал с большим риском, спустившись с гор в самом сердце Турции и имея под началом всего 20 тыс. солдат. Правда, это были русские солдаты, но обстановка всё равно была опасной. У неприятеля прямо в их столице находилась большая армия, ещё одна, почти в 100 тыс. человек, под началом скутарийского паши уже вышла из Филиппополя и двигалась во фланг русским войскам форсированными переходами.

Надо было торопиться с мирными переговорами, пока все преимущества были на нашей стороне. И здесь снова помогла константинопольская агентура де Витта. По его распоряжению агенты устремились на многочисленные базары и начали распространять слухи о 100-тысячной русской армии, что стоит у ворот Константинополя и ждёт ещё такую же в помощь, а также о том, что скутарийский паша уже разбит и остатки его воинства спасаются бегством. В Константинополе началась паника, вот-вот грозящая, по турецкому обыкновению, перерасти в бунт. Между тем у константинопольских стен показались казачьи дозоры. Султан Махмуд потерял голову и велел министрам срочно подписывать мир с Россией. Когда турецкое правительство осознало, какую ошибку оно допустило, было уже поздно — договор был подписан на самых выгодных для России условиях.

Разумеется, деятельность де Витта как разведчика была поистине гениальна по дерзости замысла, чёткости исполнения и блестящим результатам. Однако его деятельность этим в войну не ограничилась. Решением императора ещё до начала войны с Турцией де Витт был назначен командующим резервов Южной армии и ответственным за её продовольственное снабжение. Вопрос этот был далеко не второстепенный. Правомерен вопрос: почему именно де Витт был назначен на столь важные должности, ведь снабженческого опыта, причем в таких больших масштабах, у него не было? Ответ достаточно прост: поскольку генерал являлся начальником Южных военных поселений, в его распоряжении имелись войска, которые можно было использовать как резервные в случае необходимости, и склады с военными припасами. Совмещать деятельность снабженческую и разведывательную было непросто. Тем не менее он прекрасно справился и с ролью снабженца действующей армии.

Работая над книгой, я просмотрел всю доступную литературу о войне 1828–1829 годов и не нашёл ни одного упоминания о том, что солдаты в эту кампанию голодали, что кто-то что-то воровал и т. п. Из этого можно сделать вывод, что в целом снабжение армии было поставлено неплохо и де Витт вполне справился со своими обязанностями. При этом к себе в помощь он привлек настоящего профессионала своего дела — «негоцианта коммерции советника» Ивана Ризнича, бывшего мужа знаменитой пушкинской музы Амалии.

2 марта 1827 года В.И. Туманский писал из Одессы А.С. Пушкину: «Одна из наших новостей, могущая тебя интересовать, есть женитьба Ризнича на сестре Собаньской, Виттовой любовницы. В приданое за неё получил Ризнич в будущем 6000 черв., а в настоящем Владимирский крест за услуги, оказанные Одесскому Лицею. Надобно знать, что он в Лицее никогда ничего не делал. Новая м-м Ризнич, вероятно, не заслужит ни твоих, ни моих стихов по смерти: это малютка с большим ртом и с Польскими ухватками. Дом их доселе не открывался для нашей братьи».

Более чем вероятно, что крест для И. Ризнича выхлопотал граф де Витт, но по другим основаниям, а не за заслуги по Ришельевскому лицею, членом правления которого, как видно из его формулярного списка, Ризнич был назначен только в конце января 1827 года.