Троцкий и заговор в Красной Ставке - Сергей Войтиков Страница 66

16 июня 1919 г.

В ЦК РКП

Уважаемые товарищи

По поводу вчерашнего решения о Ставке считаю нужным оставить письменное заявление.

Принятое решение заключает в себе элемент причуды, озорства: так оно будет воспринято обеими «заинтересованными» и их «партиями». Можно принимать какие угодно свирепые решения, но в них не должно быть павловского каприза: «хочу кролика спарить с канарейкой — и больше ничего». Комбинация будет истолкована как причуда растерянности и отчаяния. Развал и предательство среди спецов станут больше. Особенно если это будет дополнено арестом Костяева, который «не пьет, в карты не играет» (свидетельские показания Аралова) и работает 20 часов в сутки. В терроре элементы каприза ожесточают и дезорганизуют гораздо более, чем самая свирепая жестокость.

Ставка — «вертеп». Конечно, там не монастырь, полагаю. Но не сомневаюсь в чудовищности преувеличения разных кумушек. У нас штаб 13-й армии приговорили к каторжным работам за «порочное поведение» (выпивки и проч.) — а теперь все хлопочут об их помиловании, ибо работники штаба работают добросовестно, да и заменить их некем. Мы за последнее время много экспериментировали в области мобилизации. Мы потратили — несмотря на предупреждения — массу сил и времени на «властную» мобилизацию 10–20, а в результате не только упустили много времени, но и показали мужику, что если не хочешь, то и не мобилизуйся, несмотря на декреты. Это скажется на нынешней ^[559] мобилизации.

Теперь мы начинаем экспериментировать — с оттенком озорства — в области Ставки. Американская мудрость вообще рекомендует не пересаживаться с лошади на лошадь, когда переезжаешь через быстрый поток ^[560]. Мы же в самый критический момент впрягаем таких лошадей, которые тянут заведомо врозь…

Отвергнутая комбинация т. Ленина имела почти все непосредственные невыгоды принятой да, сверх того, снимала командование Восточного фронта, относительно которого (фронта) ЦК опять принял решение фактически в отмену решения Полбюро, что именно он, Восточный фронт, является важнейшим первостепенным, а не Петрофронт.

С товарищеским приветом Л. Троцкий.

16/VI.1919.

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 160. Л. 12 с об—13. Автограф.

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 160. Л. 14. Заверенная машинописная копия.

Печатается по тексту автографа.

№ 3.7

Тезисы С.И. Гусева о Полевом штабе Реввоенсовета Республики ^[561]

Между 25 июня и 3 июля 1919 г.

1. Основное правило военной организации: чем крупнее военное соединение, тем меньшую долю работы командование его уделяет вопросам оперативным и административно-хозяйственным. Полк совершенно не имеет ни органов снабжения, ни органов формирования и положения. 99 % работы полкового командира — работа оперативная. Дивизия уже имеет органы снабжения и формирования (запасный батальон), и 50 % работы дивизионного командира посвящены этому вопросу. В армиях с широко развитыми органами снабжения и формирования на долю оперативных вопросов падает 25 % работы командарма, остальные 75 % на снабжение и формирование. Фронтовое командование на определенные вопросы уделяет не более 10 % своей работы. Наконец, на долю главкома приходится 1–2 % оперативной работы, и почти все свое рабочее время он должен посвящать вопросам снабжения и формирования.

Отсюда видно, что так называемый Полевой штаб, из ведения которого совершенно изъята работа по снабжению (ЦУС) и формированию (Всеросглавштаб), выполняет только ничтожную долю работы главного командования и Народного комиссариата по военным делам.

2. Главному командованию приходится примерно раз в 3 месяца делать директивы фронтам, и затем только внимательно следить за их выполнением и за изменением строительной’ обстановки. Как ни просты, на первый взгляд, оперативные работы Главкома, как ни коротка директива (две-три строки: активно обороняться, наступать, разбить армию противника, захватить такие-то рубежи и в них закрепиться), но для правильного решения она требует учета многочисленных фактов (численный состав своих сил и неприятельских, состояние снабжения, резерва, географические и климатические условия, политическая конъюнктура и т. д.). Полевой штаб, совершенно отрезанный от ЦУС а и Всеросглавштаба, не может произвести правильного учета и, следовательно, не может дать правильные директивы.

3. В лучшем случае, если Главком достаточно умен, чтобы понимать, что он не может дать правильные директивы, он постарается своими приказами и распоряжениями не портить работу фронтового командования и не мешать ему, для чего будет поддерживать тесную связь с фронтом и не принимать ни единого важного решения, не посовещавшись предварительно с комфронтом. В этом случае Главком не будет вреден. В худшем случае (и такой случай мы имеем в Серпухове) Главком и Полевой штаб своими самыми доброжелательными директивами чаще всего будут срывать работу фронтов, толкать на ошибки и вообще вредить делу.

4. Фронтовое командование, по сравнению с Полевым штабом, находится в несравненно более выгодных условиях, ибо оно объединяет работу оперативную, снабженческую и организационную. Следовательно, оно имеет возможность значительно более правильно учесть все элементы оперативной задачи и дать более соответствующее обстановке и, следовательно, более правильное решение.

5. Если бы наш Полевой штаб вдруг исчез, фронты этого не почувствовали бы (так ничтожна его доля работы), ибо они нуждаются не в директивах, а в снабжении и пополнениях. Вернее всего, фронты ^[562] легко бы вздохнули, не потеряв ничего, кроме вязких и неправильных директив.

6. Наш Полевой штаб — учреждение чисто бумажное, лишенное материальной возможности изменять обстановку на фронтах (снабжение, пополнение, резервы); его работа — вредная функция ^[563], вокруг которой крутится несколько сот весьма занятых работой, но по существу ничего не делающих людей. Главком Вацетис — типичный образец такого «бумажного дела человека». Из тяжелой работы главного командования, приходящейся на долю Полевого штаба, он выделил себе 1/1000 часть. Из 2–3 часов ежедневного пребывания в штабе он уделяет работе 5—10 минут, а остальное время занят праздной болтовней. Он даже не интересуется докладами начальника ЦУПВОСО и инспекторов. Систематическая связь начальника с фронтовым командованием не поддерживается. Самые важные и ответственные решения принимаются в одну минуту, непроизвольно, импульсивно выскакивая из его головы, без предварительного внимательного изучения вопроса. При этом он весьма паничен ^[564]. Так, когда было получено известие о сдаче Харькова, которую после падения Белгорода даже не военспец мог предвидеть, которая к тому же не привела к коренному изменению или, по крайней мере, к значительному ухудшению обстановки, он тут же, буквально в 10 секунд, решил перенарядить на Курск 25-ю дивизию, направленную на Уральское направление. Только мое указание, что такой приказ был бы равносилен скорой сдаче Самары и Саратова и соединению дутовцев с деникинцами, отрезвило его и заставило отказаться от этого необдуманного решения. Так же бессистемно и необдуманно решаются административно-хозяйственные вопросы и организационные, поскольку более или менее случайно они в Полевой штаб попадают. Наиболее выразительны следующие 2 факта. В апреле на складах Южфронта хранилось 50 тыс. винтовок, но не было пополнений. В последнем том же апреле на Востфронте было много пополнений, но не было винтовок. В результате удар по обоим фронтам. Второй факт: огромное место в работе Полевого штаба занимают неизменно удовлетворяемые многочисленные просьбы о пособиях военспецам (по случаю болезни или смерти матери, отца, детей, братьев, сестер; по случаю утраты вещей, утери) и о сохранении прежнего содержания при переводе на низшую должность. Всем этим вопросом о пособиях Главком ведает самолично. Остальные ответственные работники штаба — также испорченные чиновники — более или менее исполнительные, более или менее способные, которые с деловым и свободным видом крутятся вокруг несуществующего дела. Впрочем, один-два хороших работника, кажется, есть.