Россия в 1917-2000 гг. Книга для всех, интересующихся отечественной историей - Сергей Яров Страница 66

Во время войны отчасти приостановился маховик политических репрессий. Изменился контингент «политических преступников». Он расширился за счет лиц, оказавшихся в плену и потому заподозренных в отсутствии советской «лояльности», и переселенных народов, коим приписывалась коллективная вина. В 1945–1953 гг. также не проводилось массовых репрессий в масштабах, сравнимых с 1937 г., хотя региональные чистки, как показали события в Ленинграде в 1949–1950-х гг. и в Грузии в 1952–1953 гг., затрагивали все слои общества.

Помимо «ленинградского» и «менгрельского» дел, необходимо упомянуть еще три дела, возникновение которых было характерно для политико-идеологического режима 1945–1953 гг. Самое раннее из них — дело командующего ВВС А.А. Новикова и связанных с ним лиц, обвиненных в халатности и пренебрежении к своим обязанностям. Оно не стало, как это бывало в прошлом, прологом к массовым арестам среди военных — в первую очередь из-за глухого сопротивления высшей командной верхушки армии. Однако то, что на скамье подсудимых вместе с Новиковым оказались и другие видные военачальники (часть показаний которых к тому же пытались использовать против Г.К. Жукова), позволяет предположить, что замыслом организаторов «дела» едва ли было только устранение частных неполадок в Военном ведомстве.

Фабрикации дела Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) благоприятствовала атмосфера, возникшая после начатой в 1949 г. борьбы с космополитизмом. Комитет, давно заподозренный в слишком тесных связях с заграницей, теперь обвиняли в стремлении расчленить СССР и в подрывной работе внутри страны по заданию иностранных разведок и сионистских организаций. Почти все члены Комитета и близкие к ним представители еврейской интеллигенции (среди них поэты И. Фефер, Л. Квитко, П. Маркиш) были расстреляны в 1952 г.

Логичным завершением сталинского правления явилось «дело врачей». Оно возникло в январе 1953 г. в связи с обвинением некоторых кремлевских врачей, в основном евреев, во «вредительстве» по отношению к больным. Следствие по делу продолжалось всего несколько недель (оно прервалось после смерти Сталина), но и этого оказалось достаточно, чтобы сфабриковать версию об антисоветском заговоре. Ее подкрепили «доказательствами», полученными с помощью лжесвидетельств и самооговоров обвиняемых.

Смертная казнь по-прежнему применялась как наказание за политические преступления. 26 мая 1947 г. она была отменена Указом Президиума Верховного Совета СССР, установившим, что «за преступления, наказуемые по действующим законам смертной казнью, применять в мирное время заключение в исправительно-трудовые лагеря сроком на 25 лет». Эта правовая норма уже в ближайшее время показалась сталинскому окружению крайне неудобной. 23 января 1950 г. Президиум Верховного Совета СССР уточнил собственный указ: «Допустить применение к изменникам родины, шпионам, подрывникам-диверсантам смертной казни как высшей меры наказания». Это мотивировалось просьбами национальных республик, профсоюзов и даже деятелей культуры.

Обеспечением государственной безопасности в 1941–1943 гг. ведал НКВД СССР, а с 1943 г. — созданный на основе ряда его подразделений Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ). Фактически политико-карательные функции принадлежали НКВД и, несмотря на изменение своего должностного положения, Л.П. Берия продолжал оставаться ключевой фигурой органов госбезопасности на всем протяжении 1940-х гг. Во главе НКГБ был поставлен его ближайший сподвижник В.Н. Меркулов, служивший ранее начальником Главного управления госбезопасности в составе НКВД. Сам Берия занимал пост наркома внутренних дел СССР до 1946 г., когда произошла новая замена руководства обоих карательных ведомств. Берия был назначен заместителем Председателя Совета Министров СССР, но продолжал курировать работу спецслужб. Министром государственной безопасности стал B.C. Абакумов, смещенный в результате интриги в 1951 г. и тогда же исключенный из партии. В 1951–1953 гг. Министерство государственной безопасности возглавлял малоизвестный партийный работник С.Д. Игнатьев, главным достоинством которого в глазах Сталина была непричастность к заподозренной им верхушке госбезопасности.