Генерал-фельдмаршал Голицын - Станислав Десятсков Страница 66

Понятовский уже уплетал за обе щеки гусиную ножку. Роос щедро подкладывал гостю лучшие кусочки, памятуя, что хотя Понятовский всего лишь представитель короля Станислава в шведском лагере, но сей поляк приобрел своей открытой лестью немалое влияние на самого Карла XII. Вот и сейчас король прислал приказ присоединиться к главным силам не с одним из своих генерал-адъютантов, а с этим ловким полячком. В любом случае его бригаде не грозит ненужный ночной переход. А завтра его фуражиры угонят из этой деревни оставшийся скот и увезут все сено, так что сей поиск обернулся для его полков немалой выгодой. И генерал Роос щедрой рукой преподнес Понятовскому полную чарку отменной русской водки.

И в эту минуту вместо салюта с реки ударила русская пушка.

* * *

— Ты где, так твою раз так, потерял сапоги? — здоровенный сержант Фрол Медведев старался говорить шепотом, но голос его то и дело срывался на рык.

— Так оно без сапог в атаку даже идти сподручнее… — шепотом оправдывался солдат со смешной фамилией Васька Увалень. — У нас в деревне по лугам сено-то мужики всегда босые косят!

— Тут тебе, так твою раз так, не сено, тут швед!

— Вот я и сниму со шведа сапоги. А свои я в болоте оставил, господин сержант. Поспешал на баталию, вот и оставил. Не вертаться же мне за ними, коли сейчас к атаке протрубят…

Солдаты первой роты новгородского батальона с улыбкой прислушивались к этой словесной перепалке.

— Перестань, Фрол, шуметь! — вмешался адъютант командира батальона Петр Удальцов. — Эко дело сапоги! В старину новгородцы перед битвой и зимой вообще, бывало, сапоги скидывали, дабы злее драться.

«Петька, как всегда, показывает свою ученость! — рассмеялся про себя командир батальона Бартенев. Он был доволен: батальон новгородцев без потерь перешел обе реки и болото и выстроен для атаки. «Одна и потеря, — усмехнулся про себя Бартенев, — сапоги Васьки Увальня. Так на то он и увалень!»

Артиллеристы на руках вытащили на берег, где был построен батальон, две полковые пушки. Солдаты смотрели на батарейцев с почтением: на руках две такие махины перетащили! Пушки — не легкие фузеи, каждая на шесть пудов тянет!

Из рассеивающегося тумана вынырнул Голицын с адъютантом. Спросил Бартенева:

— Как новгородцы?

— Батальон построен к атаке, господин генерал! — Бартенев отвечал твердо, потому что знал, что за батальон у него за плечами: славно бились со шведом под Пуницем, Фрауштадтом и Ильменау, в польских и немецких землях. А на своей-то земле и подавно не подведут!

— И что он медлит? — Голицын обращался сразу и к Бартеневу, и к адъютанту, но имея в виду Пфлуга, который по уговору первым должен был начать атаку и опрокинуть шведов с холма к реке, где их и поджидали гренадеры Голицына.

— Может, заблудился немец в тумане? — высказал свои опасения адъютант.

— А ты что скажешь, майор? — обратился Голицын к Бартеневу, памятуя о немалом боевом опыте своего офицера.

— Думаю, Михайло Михайлович, не прошел Пфлуг болотами, посадил копей по брюхо в грязь. А болота здесь знатные! У меня вон солдатик Васька Увалень в таком вот болоте даже сапоги потерял. Так что, мыслю, не явится к нам немец!

— Меж тем скоро и светать начнет, туман ветром сносит. Увидит нас швед из Доброго да и накроет картечью, а там, глядишь, и опрокинет в речку, — вслух рассуждал Голицын. И, приняв решение, добавил: — Давай сигнал! Быть атаке! — И, обернувшись к Бартеневу, приказал: — С богом, Петр Иванович. Веди новгородцев на супостата!

* * *

Стоявший на берегу в палатках Смоландский полк шведов был опрокинут первой же нежданной атакой русских. Солдаты, получив полный роздых, спали раздетыми и теперь в одних подштанниках как сумасшедшие выскакивали из палаток и, не слушая ни команд, ни командиров, побросав ружья, бежали по дороге к Доброму, поражаемые русской картечью и штыками. В бегстве том шведы бросили и батарею, и Васька Увалень, заколов отчаянно отбивавшегося от него шпагой артиллерийского офицера, нашел там себе отличные сапоги.

Однако Роос, который при первых же выстрелах выскочил из-за своего пышного застолья, успел выстроить два других полка своей бригады на околице деревни и установил здесь еще одну батарею. Бросившихся было в атаку русских шведы встретили ружейными залпами и картечью. Склоны холма усеяли убитые и раненые, и первая атака захлебнулась.

— Петр Иванович, бери своих новгородцев и обходи деревню с тыла, по дальнему перелеску. А как обойдешь, дай сигнал! Тут мы с двух сторон и ударим! — приказал Голицын Бартеневу.

Тот снял батальон новгородцев со второй линии и двинулся в обход. С фронта же Голицын завернул против шведов не только свои полковые пушки, кои удалось перетащить через гать и речки, но и захваченную шведскую батарею. Между сторонами началась артиллерийская перестрелка.

Эту артиллерийскую канонаду в главной шведской квартире приняли поначалу за отдаленную ночную грозу. Однако чуткое ухо короля реагировало на канонаду мгновенно. Выйдя из своей палатки, Карл сразу определил: «У Рооса сражение!»

Взяв с собой два десятка дежурных драбантов и приказав поднять и вести следом конную дивизию Крейда, король, застегивая на скаку пуговицы мундира, помчался на разведку в сторону Доброго. Утренняя прохлада приятно холодила лицо, влажные капли тумана оседали на ресницы.

Карл скакал, бросив поводья, по лесной дороге и пытался представить, что же произошло там, у Рооса? Поначалу король думал, что Роос, выполняя его приказ, переданный ему вечор через Понятовского, стал отступать к главным силам, а русские начали его преследовать. Однако в таком случаем Роос должен быть уже у леса. Но в лесу и на опушке, куда выскочил король со своими драбантами, было пусто, а канонада гремела в версте от леса, у Доброго. Значит, Роос и не подумал выполнить приказ и начать ночной марш и русские атаковали его по своему почину. И, не раздумывая, король, не дожидаясь подхода Крейца, помчался дальше с кучкой драбантов к Доброму, чтобы там, на месте, выяснить, отчего не был выполнен Роосом приказ главного штаба…

— Тише ты, Филя! — кулаком ткнул Фрол в бок зашуршавшего в придорожной канаве солдата. — Вишь, скачут! Бери Филя первого, я возьму того, что с перьями на башке, а ты, увалень, цель в третьего! — распорядился сержант своему дозору, высланному на дорогу от батальона новгородцев, что в трехстах шагах позади перестраивался в рощице для удара в тыл шведам.

Выстрелы из канавы грянули дружно: офицер с плюмажем на шляпе (адъютант короля) и молоденький драбант, в которого целил Васька, замертво свалились с лошадей. Остальные шарахнулись в сторону, и вся кавалькада помчалась обратно в лес. «Эх ты, Филя-простофиля! Промазал переднего солдатика!» — без злобы ругнулся сержант, потому как был доволен своим метким выстрелом. «Знатного офицера снял! Вишь, каска с перьями и сумка на золоченой перевязи, да и кошель с золотыми!» — радовался Фрол Медведев своим трофеям. Само собой, радость бы его сразу померкла, узнай он, что пулька Фили разминулась с самим королем Швеции.