1905 год. Прелюдия катастрофы - Алексей Щербаков Страница 66

«Я высказался решительно против отъезда царя, решивши, что если царь уедет, то с династией в России навсегда покончено. Не будет центра, вокруг которого могли бы объединиться силы порядка, и революционные волны захлестнут столицу, а вместе с ней и всю Россию. Как ни тревожно положение, надо оставаться. Если царь уедет, он уже не сможет вернуться».

И ведь Герасимов был полностью прав. Драпани Николай из России — в стране началась бы даже не гражданская война, а вообще черт знает что. Хотя бы потому, что к разнообразным плохо организованным революционерам и оппозиционерам наверняка добавились бы попытки монархистов посадить на трон другого царя. А западные разведки помогли бы всем.

Несколько утрируя ситуацию: представьте — ребята товарища Красина в союзе с эсерами поднимают в Петербурге восстание, к ним присоединяются кронштадтские матросы и кое‑кто из армейских частей. Между тем половина гвардии — за Николая II, половина — за великого князя Николая Николаевича… Весело бы поразвлеклись.

К счастью, такого не произошло, хотя получилось тоже не лучшим образом. Настал час Витте. Именно он являлся автором знаменитого Манифеста 17 октября. Вот этот документ полностью.

«Высочайший Манифест.

БОЖЬЕЙ МИЛОСТИЮ, МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ, ИМПЕРАТОР и САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОСС1ЙСКИЙ, ЦАРЬ ПОЛЬСКИЙ, ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ФИНЛЯНДСКИЙ, и прочая, и прочая, и прочая.

Смуты и волнения в столицах и во многих местностях Империи Нашей великою и тяжкою скорбью преисполняют сердце Наше. Благо Российского Государя неразрывно с благом народным и печаль народная Его печаль. От волнений ныне возникших может явиться глубокое нестроение народное и угроза целости и единству Державы Нашей.

Великий обет Царского служения повелевает Нам всеми силами разума и власти Нашей стремиться к скорейшему прекращению столь опасной для Государства смуты. Повелев подлежащим властям принять меры к устранению прямых проявлений беспорядка, бесчинств и насилий, в охрану людей мирных, стремящихся к спокойному выполнению лежащего на каждом долга. Мы, для успешнейшего выполнения общих преднамечаемых Нами к умиротворению государственной жизни мер, признали необходимым объединить деятельность высшего правительства.

На обязанность правительства возлагаем Мы выполнение непреклонной Нашей воли.

1. Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.

2. Не останавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в меру возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку.

3. Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной Думы и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от Нас властей.

Призываем всех верных сынов России вспомнить долг свой перед Родиною, помочь прекращению сей неслыханной смуты и вместе с Нами напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле.

День в Петергофе в 17 день октября в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот пятое Царствования же Нашего одиннадцатое.

На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано:

«НИКОЛАЙ».

На подлинном Его Императорскому Величеству, в Петергоф, в 17 день октября 1905 года, благоугодно было Собственноручно начертать: "Принять к руководству"».

О Государственной думе и о том, что из этой затеи вышло, рассказ будет дальше. Но и в смысле «выпуска пара» получилось не очень. Да, либералы отказались от лозунгов свержения самодержавия. Всеобщая забастовка пошла на спад — либералы стали готовиться к выборам в Думу. Но даже они воспринимали Манифест как первый «этап большого пути», рассчитывая дожать правительство до любимой ими конституции уже легальными методами. А вот ни рабочим, ни крестьянам Манифест не дал ровным счетом ничего. Для рабочего же движения все демократические свободы являлись лишь средством. Понятно, что легальная газета лучше, чем нелегальная, да и собираться удобнее не в лесу, а как нормальные люди — в каком‑нибудь зале. И если служащие, чьи профсоюзы преследовали чисто политические цели, прекратили забастовки, то вновь созданные реальные рабочие организации продолжали давить на предпринимателей.

«Изданный под влиянием народных волнений Манифест 30 [68]октября, давший России конституцию, ударил, словно хмель, в головы людям и, вместо успокоения, вызвал волнения на почве непонимания сущности реформы или стремления сейчас же явочным порядком осуществить все свободы и «народовластие». Эти сумбурные настроения в значительной мере подогревались широкой пропагандой социалистических партий»

(генерал А. И. Деникин)

Что касается крайне левых, ими Манифест был расценен как слабость власти. Значит «еще немного, еще чуть — чуть» — и будет «власть трудящихся». Тем более, что эсеры, как мы увидим дальше, уже не могли остановить своих людей. Их боевики просто- напросто не подчинялись руководству. Да и эсдеки опасались остаться на обочине.

Революционеры и аферисты.

С октября 1905 года в некоторых городах стали создаваться Советы рабочих депутатов. Они образовывались на голой нагло сти, явочным порядком — благо власти находились в полной растерянности.

«Неудачный состав военных и гражданских администраторов, не обладавших ни твердостью характера, ни инициативой, и с такой легкостью сдававших свои позиции, усугублялся тем обстоятельством, что, воспитанные всей своей жизнью в исконных традициях самодержавного режима, многие начальники были оглушены свалившимся им на головы Манифестом, устанавливающим новые формы государственного строя, в которых они поначалу не разобрались».

(А. И. Деникин)

Новые правила игры были просто — напросто не определены — и каждый их понимал так, как хотел.Первым был создан Петербургский совет рабочих депутатов. Он возник 13 октября, то есть еще до опубликования Манифеста. В воззвании, принятом на первом заседании, говорится:

«В ближайшие дни в России совершатся решительные события. Они определят на долгие годы судьбу рабочего класса. Мы должны встретить эти события в полной готовности, объединенные нашим общим Советом»

Точное название этой структуры: ««Общегородской Совет Рабочих Депутатов гор. Петербурга». Предполагалось, что в нее должен входить один депутат от 500 рабочих, хотя на самом деле эти нормы были достаточно условны. Всего же в Совете состояло 562 депутата от 147 предприятий, 34 мастерских и 16 профсоюзов. Очень интересна их профессиональная принадлежность: 351 — металлисты, 57 — текстильщики, 32 — печатники. То есть большинство являлись представителями квалифицированных и высокооплачиваемых рабочих профессий.