Один день в Древнем Риме. Исторические картины жизни имперской столицы в античные времена - Уильям Стирнс Дэвис Страница 66

Раздача хлеба

Обычай этот пока еще не стал всеобщим. Частные пекарни продолжали процветать, а поскольку каждый булочник вынужден был молоть муку в своей собственной мукомольне, по всему городу разносился скрежет жерновов, приводившихся в движение либо многострадальными осликами с закрытыми шорами глазами (чтобы не вводить их в искушение съесть то, что они должны смолоть), либо самыми непокорными и отупевшими от усталости рабами.

Эта раздача населению бесплатного зерна являлась частью обычной жизни Рима, что неизбежно порождало и множило число паразитов – назойливых попрошаек и нищих. Когда в дни деятельности Гая Гракха ввели эту пагубную систему, прозорливые люди во всеуслышание предупреждали о ее последствиях, но тщетно, и деморализация лишь усиливалась по мере того, как император, чтобы увеличить свою популярность в начале царствования (или для упрочения ее впоследствии), приказывал выделять всем гражданам все новые и новые congiarium.

Часто раздавали масло, вино и мясо всем счастливым держателям tesserae, но были и более щедрые подарки. Когда в 118 г. умер Траян и императором должен был стать Адриан, последний, не будучи до конца уверен в поддержке народа, заставил все население инсул вопить в его пользу, пообещав всем, кто «получал хлеб» в Риме, подарок в размере трех ау-реев (золотых монет, каждая стоимостью около 4 долларов). Нет ничего удивительного в том, что в более поздние времена donativa (подарки) стали выделяться со все более краткими интервалами, чтобы удержать даже самых лояльных плебеев от молитв за новое правление! ^[214]

Торговля скульптурами и портретными бюстами. Но пора уже вернуться к району, расположенному вокруг эмпория. Поблизости от причалов для разгрузки мрамора, естественно, расположилось множество заведений, из которых целыми днями доносился стук деревянных молотков о долота, ясно показывавший, что здесь глыбы мрамора превращались в художественные произведения – великолепные капители, фронтонные группы, роскошные барельефы для украшения многочисленных правительственных зданий и особняков богачей.

Многие крупные компании специализировались на производстве единичных статуй – в натуральную величину или же миниатюр. В мастерских таких компаний рядами стояли скульптуры божеств, в основном копии шедевров греческих скульпторов, представлявшие весь сонм обитателей Олимпа, от Юпитера до самых мелких полубогов. Здесь же можно было увидеть и многочисленные статуи, изображавшие ораторов в торжественных позах, облаченных в тоги, магистратов в их официальных одеяниях, генералов в доспехах – но с не проработанными до конца деталями. Их завершали по заказу покупателя, который приобретал их для украшения чьего-либо атрия или форума в небольшом городе.

На складе всегда имелся большой выбор и статуй правящего императора. Они должны были стоять в каждом правительственном здании, поэтому спрос на них оказывался постоянным. Однако следует заметить, что красивые черты лица бородатого Адриана весьма посредственные скульпторы часто искажали до такой степени, что лояльные императору люди даже выражали свои протесты, как это сделал правитель Понта ^[215] Арриан ^[216], написавший своему патрону: «Ваша статуя в Трапезусе великолепно расположена, но она даже в малой степени не похожа на вас. Пожалуйста, как можно быстрее пришлите из Рима другую!»

Особые рынки и склады существуют также и для других видов массовых товаров. Неподалеку от Колизея раскинулся шумный и дурно пахнувший рынок крупного рогатого скота, на котором лошади, коровы и ослы переходили из рук в руки посреди азартно торговавших владельцев, совсем как и при торговле рабами. Также имелись крупные хранилища для оливкового масла, льна, леса и пиломатериалов, шерсти, специй и т. п. – некоторые из них были частными, другие пребывали под патронажем государства. Непрекращавшиеся стук и лязг, доносившие из всякого рода кузниц, мастерских по металлу и выпускавших бронзовые статуи, почти столь же оглушителен, как и в районе каменотесов.

Рейс по Тибру до Остии: торговое мореходство. Если у кого-то есть желание воочию увидеть размах римской промышленности и торговли, то ему надо будет зафрахтовать узкую быстроходную барку и спуститься на ней по желтым водам Тибра до Остии.

На протяжении всего рейса судно то и дело будет увертываться от огромных барж, а по сторонам вы будете обозревать берега реки, усеянные великолепными виллами, небольшими селениями или процветающими фермами, на землях которых выращивали домашнюю птицу, цветы, овощи и тому подобное для продажи в городе. Вдали, на плоской равнине, – впечатляющий ряд гордых арок большого акведука, уходящего далеко в холмы на горизонте и приносящего оттуда чистую воду для Рима. Остия сама по себе, однако, просто портовый город, с продуманной системой волноломов, искусственно углубленных бухт, военно-морских доков, доков для торговых судов и массой двигающихся судов.

Сюда приходят суда из всех уголков Средиземноморья, хотя здесь есть даже потрепанное морскими штормами судно, проделавшее весь путь из далекой Британии с грузом оловянной руды. Более мелкие суда в спокойном море могут рассчитывать порой на свои весла, но все более крупные суда идут только под своими большими латинскими парусами, которые крепятся к двум или трем длинным реям, привешенным к судовым мачтам.

Безусловно, самыми крупными торговыми судами являются египетские, построенные для перевозок зерна, и одно из таких судов идет сейчас к причалу, влекомое туда тросами, которые тянет команда полуголых портовых грузчиков. Нас удивляют несколько необычные размеры этого судна. На наши расспросы нам отвечают, что оно имеет 180 футов в длину и 45 футов в ширину по самому длинному бимсу ^[217]. Судно имеет усовершенствованную и довольно комфортабельную надстройку, в каютах которой могут разместиться много пассажиров. Это позволяет поверить истории, случившейся с апостолом Павлом, когда во время его путешествия в Рим в качестве пленника судно, на котором его перевозили, потерпело крушение около острова Мальта и 276 спасенных, в том числе Павел и его стражники, были приняты на борт александрийского торгового судна.