Нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь - Михаил Елисеев Страница 66

О самом сражении. Никоновский летописный свод приводит очень интересный факт, который позволяет ещё глубже понять весь трагизм ситуации, сложившейся перед началом битвы. Рассказав о том, как отряд воеводы Дорожа покинул лагерь, летописец добавляет: «Он же мало отошед, и паки возвратися, глаголя сице: “господине княже! Уже обошли нас Татарове”» (т. 10, с. 110). Полк Дорожа недалеко отошел от расположения главных сил, когда столкнулся с монгольскими передовыми отрядами. Если бы воевода задержался с выступлением из лагеря, то тумены Бурундая атаковали русских прямо в боевом стане. Дорож успел ненадолго задержать орду и предупредить Георгия Всеволодовича.

Епископ Кирилл находит на Сити тело Георгия Всеволодовича

Худ. В.П. Верещагин

О том, что Бурундаю удалось застать врасплох русское воинство, свидетельствует Новгородская I летопись старшего извода: «И прибжа Дорожь, и рече: “а уже, княже, обишли нас около”. И нача князь полк ставити около себе, и се внезапу Татарове приспеша; князь же не успев ничтоже, побеже». Оставим «побеже» на совести летописца из Великого Новгорода, нелюбовь его земляков к князьям Суздальской земли общеизвестна. Больше ни в одной летописи о бегстве князя Георгия перед битвой не упоминается, наоборот, везде подчеркивается размах и ярость сражения. В Никоновском летописном своде это четко прописано: «И съступишася обои полцы, и бысть брань велика и сеча зла, и лиашеся кровь аки вода» (т. 10, 110). «И бысть сеча зла и велика» – сообщает Софийская I летопись. «И бысть сеча велика» (т. 18, с. 57) – вторит ей летопись Симеоновская. Из текста Воскресенской летописи тоже следует, что была битва, а не позорное бегство: «И соступишася обоих полци, и бысть сеча зла и велика» (т. 7, с. 142). Подобных цитат можно привести массу.

Факт внезапного нападения находит подтверждение в Ипатьевском летописном своде: «Юрьи же князь, оставив сын свой во Володимере и княгиню, изииде из града, и совокупляющу ему около себе вои, и не имеющу сторожий, изъехан бысть безаконьным Бурондаема» (т. 2, 176). Мало того, летописец из Галича прямо указывает на то, что сторожевая служба в великокняжеском войске была поставлена из рук вон плохо. Зная, как происходила битва на реке Сить, с этим невозможно не согласиться. Свидетельствует об этом и Софийская I летопись: «И нача князь полкы ставити около себя, и се внезапну приспеша татарове на Сить противу князю Юрью» (т. 5, с. 215). Летописцам было известно, чем был занят князь в тот момент, когда к нему ворвался Дорож: «И когда он так молился со слезами, внезапно подошли татары» (Из Лаврентьевской летописи). Здесь тоже подчеркивается факт неожиданного появления монголов.

Краткая речь воеводы Дорожа, которую он произнёс, когда примчался в княжеский стан, говорит не только о внезапности атаки: «и прибежа Дорож и рече: а уже, княже, обошли суть нас около Татары» (Троицкая летопись, т. 1, с. 223). Казалось бы – всего несколько слов, но именно они являются ключом к пониманию того, что произошло на берегах Сити. Монголы появились оттуда, откуда их не ждали. Остальные летописи тоже подтверждают факт обхода, правда, не уточняя, где именно он произошёл. Об этом свидетельствует Никоновский летописный свод: «Господине княже! уже обошлись нас татарове» (т. 10, с. 110). Аналогичная информация присутствует и в Софийской I летописи: «А уже княже обошли суть нас около татары» (т. 5, с. 215).

О том, что ростовская рать князя Василька сражалась отдельно от большого полка Георгия Всеволодовича, свидетельствует Новгородская I летопись старшего извода: «Ростов же и Суждаль разидеся розно». Данная фраза четко дается в контексте битвы и не подразумевает иного толкования. Поэтому совершенно непонятно, когда, основываясь на этой строчке, пытаются доказать, что Ростов заключил некое таинственное соглашение с Батыем и избежал погрома. Ещё раз отмечу, сведений в письменных источниках, которые подтвердили бы данное «открытие», не существует. Это просто стремление выдать желаемое за действительное и показать, что в феврале 1238 года всё было не так уж и плохо. В действительности ситуация была катастрофической.

Поэтому можно говорить о том, что главной причиной поражения русских дружин на реке Сить стали ошибки русского командования, которое неправильно определило направление главного удара со стороны врага и не вело должным образом дальнюю разведку. А Бурундай все эти ошибки блестяще использовал.

Помимо ошибок противника, успех темнику принесли внезапность нападения, концентрация всех сил на направлении главного удара, а также сама стремительность операции. В этой битве Бурундай отказался от традиционных монгольских наскоков кавалерии и изматывания противника атаками конных лучников, а весь свой расчёт построил именно на лобовой атаке. Леса, болота и снега просто не предоставляли монголам места для маневра. Шанс на победу давали Бурундаю только быстрота натиска и разгром русских полков поодиночке, что темник блестяще и проделал. На руку монголу сыграло и то, что главные силы русских были растянуты вдоль среднего течения Сити на 20 километров. Зато неприятной неожиданностью оказалось выдвижение полка воеводы Дорожа в Божонку, который пусть и ненамного, но сумел задержать орду. Иначе всё закончилось бы гораздо быстрее.

Ещё раз отмечу, что главной бедой для русского воинства стало не то, что полки были рассредоточены вдоль реки, а полное игнорирование командованием возможности атаки по боевому стану с юга. Князья и воеводы не приняли никаких мер для организации в этом направлении не только дальней разведки, но и элементарного сторожевого охранения. Ожидая врага сначала со стороны Волги, а затем от Бежецка, они проглядели выдвижение туменов от Углича и в итоге жестоко поплатились за это.

Сражение на реке Сить подвело черту под борьбой Владимиро-Суздальского княжества против монгольского нашествия. И если после битвы под Коломной ещё существовали надежды на то, что вторжение удастся отразить, то после Ситской трагедии они развеялись как дым. Этот момент очень точно уловил новгородский летописец, сделав следующую запись: «И оттоле нача работати Руская земля Тотаром» (Новгородская IV летопись, т. 4, с. 221).