Женщины в эпоху Крестовых походов - Елена Майорова Страница 65

Ее недаром называли «злым гением провансальской национальности». В завещании Раймунда имя Жанны стояло на первом месте — Бланка, совершив, по сути, политический подлог, приказала поместить его имя и титул раньше жены. Графство согласно завещанию оставалось достоянием Жанны, ее приданым. В силу законов, действующих в стране, она могла передать его после смерти мужа детям и за неимением детей — кому угодно; мота, овдовев, вступить в новый брак. В Париже искренне желали, чтобы у Жанны не было потомства. И это было вполне возможно. Неустойчивое здоровье Альфонса не обещало плодовитости, а впоследствии принца разбил паралич. Жанну отстранили от наследования, объявив недействительным завещание графа Раймунда. А через 4 дня после кончины мужа крепкая и никогда не жаловавшаяся на здоровье женщина умерла от неизвестных причин.

Французская корона приобретала цветущую природой и промышленностью страну. Земли, уступленные ей, давали огромный доход. Юг преуспевал в виноделии, обогащавшем его, в искусстве выделывания тканей и предметов роскоши, — теперь это все принадлежало Франции.

Подданные графа де ла Марш, жители графства Пуатье, питали к французам ту же национальную вражду, что и южане. Они более тяготели к Англии, тем более, что Генрих III еще в 1225 г. передал провинцию своему брагу Ричарду. В Пуату, главном центре духа сеньоральной независимости, бароны начали волноваться, созывать тайные собрания, подстрекать друг друга к сопротивлению. «Французы, — говорили они, — всегда презирали нас, пуатевинцев; они хотят отнять у нас все наши земли и будут обращаться с нами хуже, чем с нормандцами и альбигойцами».

В апреле 1242 г. граф де ла Марш поднял восстание против французской короны. Он рассчитывал на поддержку английского короля, который был его пасынком. Мятеж графа поддержали могущественные графы Комменж и Арманьяк, виконт Нарбоннский, сеньоры Лoтрек и Л’Иль-Журден.

Формальным поводом послужило неуважение, которое было выказано королевами Бланкой и Маргаритой его супруге, Изабелле Ангулемской, вдове короля Джона и матери Генриха III. Историки (по крайней мере те, которые вообще упоминают женщин) любят обвинять Изабеллу в разжигании вражды, которая яростно пылала и без ее стараний. О роли королевы Бланки в этом конфликте принято умалчивать. А ведь проницательная женщина была прекрасно осведомлена обо всех семейных делах своих вассалов и соседей и нередко бесцеремонно в них вмешивалась. Она ощущала потребности окружающих ее людей, тонко чувствовала явные и скрытые намерения, проницала истинную цель побуждений. Общеизвестно, что Бланка расстроила брак Симона де Монфора сначала с овдовевшей графиней Жанной Фландрской, затем с графиней Булонской. Озлобленный против регентши вельможа покинул Францию. В Англии он получил от Генриха III титул великого сенешаля и руку его сестры Элеоноры, а затем сыграл огромную роль в истории этой страны.

Королева знала, что граф Гуго де ла Марш без памяти любил свою прекрасную супругу, которая юной невестой предназначалась его отцу, но ее у него отобрали, чтобы она стала королевой Англии. Прошло много лет, и теперь, подарив Британии короля, Изабелла снова вернулась во Францию ^[20]. Гуго был помолвлен с ее дочерью, но мать оказалась милее.

В феодальном государстве к людям относились соответственно месту, которое они занимали согласно сеньоральной иерархии. Разумеется, сменив королевскую корону на графскую, Изабелла понизила свой общественный статус. Экс-королева английская славилась своим огромным самомнением, строптивым нравом и взрывным темпераментом, однако всегда принимала сторону Бланки. И если бы та желала сгладить, а не обострить конфликт, она отнеслась бы к Изабелле не как к супруге графа, а как к матери короля.

Тем не менее обе королевы французские едва ли не впервые действовали единодушно и продемонстрировали королеве-графине свое пренебрежение. Понятен энтузиазм Маргариты, с удовольствием унизившей нелюбимую свекровь сестры. Но поведение Бланки необъяснимо, если этот демарш не был задуман заранее.

Генрих III, как и Людовик IX, был любящим сыном. Несмотря на то что бароны отказали в субсидиях на военные действия, он исполнил свое обещание и внезапно объявил войну Франции. Когда он с войском достиг Руана, его тепло встретила Изабелла и поблагодарила за то, что он приехал: «Дорогой сын, ты так великодушен, что решил помочь своей матери и братьям, которых испанка Бланка попирает ногами. Но если пожелает Господь, все может измениться».

Людовика IX изумила такая неожиданная оперативность часто нерешительного кузена Генри, и он по обыкновению стал вопрошать свою совесть, можно ли ему воевать с английским королем, когда его отец 25 лет назад клятвенно обещал жить в мире с Англией. Впрочем, он быстро дал уговорить себя матери и советникам и счастливо избавился от опасности. Англичане были плохо подготовлены к войне. У союзников не было выработано плана действий, и их легко было уничтожить по частям. Жаркий бой в виноградниках принес повстанцам молниеносное и безоговорочное поражение. Граф де ла Марш бросился к ногам короля, он уступил короне часть своих владений и обязался воевать за Людовика. Гордячка Изабелла Ангулемская на коленях перед Бланкой долго вымаливала прощение себе и своим близким.

Королевские войска овладели областью Пуату, которую постыдно оставили англичане, и только чума во французском лагере остановила их успех. Сам король заразился. Он тяжело заболел и больным вернулся в Париж, приняв 5-летнее перемирие, предложенное Генрихом III. Людовик IX до конца жизни так и не излечился от болезни, подхваченной в пуатевинскую компанию.

Испытывала ли Бланка угрызения совести, поскольку именно она развязала эту войну?

Матье Парижский был высокого мнения о королеве Бланке. Он называл ее «женщиной уважаемой и любимой Богом», «женщиной наделенной твердостью больше, нежели обыкновенные женщины», «женщиной замечательной и благородной».

Предшественница Людовика XI, Екатерины Медичи и кардинала Ришелье, испанка, посвятившая себя всецело служению славе французских Капетингов, в 1245 г. Бланка сделала с Провансом то же, что прежде сделала с Лангедоком.

Рамон Беренгер обещал свою младшую дочь Беатриче, которой по завещанию доставалось все богатство отца, Раймунду VII, графу Тулузскому. Правда, тот лишь недавно женился на Маргарите де ла Марш, сестре по матери английского короля. Однако это был своего рода пробный брак с условием развестись через год, если папа его пс одобрит. Одобрения так и не последовало, и граф считал себя свободным.

Бланка давно вынашивала план женить на Беатриче своего угрюмого четвертого сына Шарля. Вдовствующая королева, всю жизнь играя своим кузеном, обещала ему деньги на свадьбу, но сделала все, чтобы Беатриче и ее огромное приданое достались самому младшему принцу королевского дома. Когда же Раймунд явился к ней, чтобы с благодарностью получить обещанное, ему объявили, что он разъехался с принцем Шарлем, который во главе французской армии отправился за рукой Беатриче.