История и зоология мифических животных - Олег Ивик Страница 65

Многие китайские императоры имели своих ручных драконов, ко многим драконы являлись в качестве предзнаменований. Эта традиция шла из глубины веков: известно, что к прародителю всех китайцев и их первому властителю Фу-си вышел из вод Хуанхэ дракон, спина которого была украшена замечательными рисунками — эти рисунки стали основой для составления восьми триграмм.

Сыма Цянь описывает явление дракона Желтому императору и его двору: «Хуан-ди из меди, добытой на горе Шоу-шань, отлил треножник у подножия горы Цзиншань. Когда треножник был готов, появился дракон, который свесил усы вниз, чтобы поднять Хуан-ди. Хуан-ди взобрался на спину дракона, за ним поднялись и сели на спину дракона сановники и обитательницы женского дворца — всего более семидесяти человек, после чего дракон стал подниматься». Знаменательное событие не обошлось без конфуза — мелкие чиновники, которым не удалось взобраться на спину животного, стали хватать улетающего дракона за усы и оборвали их. Впрочем, это никак не испугало его сородичей, которые продолжали с завидной регулярностью являться к императорскому двору.

Был свой дракон и у упоминавшегося уже Юя, основателя династии Ся. Согласно некоторым, достаточно солидным, источникам, Юй и сам был в определенном смысле драконом. Но кроме того, он пользовался услугами ручного дракона Ин-луна, который прокладывал водоотводные русла во время мелиоративной деятельности Юя. Ему помогали его сородичи. Юань Кэ пишет: «Юй, борясь с наводнением, дошел до Горы шаманов — Ушань и до Тройного ущелья — Санься. Один из драконов, прокладывавших водные пути, ошибся, неправильно проложил русло и прорубил ущелье. Оно оказалось совершенно ненужным. Юй рассердился и на горном обрыве казнил бестолкового дракона в назидание другим. До настоящего времени в уезде Ушань сохранились названия Цокайся — “Неправильно проложенное ущелье” и Чжаньлунтай — “Терраса, где был казнен дракон”».

Но казнь дракона была в Китае все-таки редкостью — обычно к этим животным относились с почтением, а их появление считалось важным и, как правило, счастливым предзнаменованием. Очень часто цвет очередного дракона соответствовал той стихии, под покровительством которой находилась правящая династия. Сыма Цянь приводит слова своего предшественника, жившего при династии Цинь: «Хуан-ди пользовался покровительством стихии земли, при нем появились Желтый дракон и земляной червь. Дом Ся пользовался покровительством стихии дерева, тогда Синий дракон остановился в пригороде столицы, травы и деревья пышно расцвели… Ныне Цинь сменило Чжоу, наступило время стихии воды. В прошлом циньский Вэнь-гун, выехав на охоту, поймал Черного дракона, и это было знамением господства стихии воды».

Когда династию Цинь сменила династия Хань, один из чиновников, Гунсунь Чэнь, подал новому государю доклад, в котором предвещал появление Желтого дракона, знаменующего стихию земли. Чиновник рекомендовал заранее «изменить месяц начала года, сменить цвета казенной одежды и выше всего поставить желтый цвет». Проект не нашел поддержки при дворе, но очень скоро скептики были посрамлены: «Через три года (в 165 г. — прим. перев.) в Чэнцзи показался Желтый дракон». Дракон этот «не нанес вреда народу», из чего сделали вывод, что «год будет урожайным». А дальновидный Гунсунь Чэнь был назначен «на должность боши — ученого мужа, чтобы он вместе с остальными учеными составил проект изменения календаря, цвета придворной одежды и других дел».

Надо отметить, что появление дракона не всегда было хорошим предзнаменованием — известны и исключения. Буддистский монах и писатель шестого века Хуэй-цзяо в трактате «Жизнеописание достойных монахов» описывает печальный случай, когда показавшиеся народу драконы ввели Люй Цзюаня, правителя государства Поздняя Лян, в заблуждение, что и привело к его гибели.

«На втором году под девизом правления Сянь-нин (400 г. — прим. перев.) чья-то свинья принесла поросенка о трех головах, а из колодца, что в восточном предместье, вылетел дракон. Он опустился у императорского дворца и лежал там, извиваясь. На следующее утро он исчез. Правитель посчитал это хорошим предзнаменованием и назвал тот дворец Дворцом парящего дракона. Вскоре после этого через ворота Девяти дворцов вслед за солнцем поднялся ввысь черный дракон, и Люй Цзюань дал новое название тем воротам — “Ворота драконовой благости”».

Советник царя, Кумараджива, был выходцем из Индии и не испытывал к драконам того доверия, которое было типично для китайцев. Он предупредил Люй Цзюаня: «Эти таинственные драконы, вышедшие погулять, и бесовская свинья показались неспроста. Иногда зловещие драконы появляются и исчезают, а тот, кому доведется их видеть, не избежит страшной беды. Наверное, есть подлые люди, которые замышляют сменить государя. Нужно тебе умножать добродетели, чтобы соответствовать небесным установлениям». Но Люй Цзюань не внял словам мудрого индийца и жестоко поплатился за это — в результате дворцового заговора он погиб.

Встречались в Китае и совсем маленькие дракончики, которые, впрочем, обладали столь же замечательными свойствами, что и их крупные собратья. Сунский литератор Цай Тао описал события, связанные с одним таким дракончиком, явившим себя людям в начале двенадцатого века. В реке Хуайшуй сильно поднялась вода, в результате чего в устье впадавшей в нее Бяньхэ скопилось множество лодок. Однажды перед рассветом у кормы одной из лодок появилось маленькое существо, напоминавшее ящерицу. Жена кормчего не поняла, что ее почтил свои присутствием дракон, и оттолкнула животное веслом. Однако тот стал карабкаться в лодку, и тогда женщина ударила его факелом по голове. Такое обращение с драконом, пусть даже и напоминавшим маленькую ящерку, оказалось весьма неосмотрительным. «…Тут же разнесся ужасный раскат грома, и лодки, что были в устье Бяньхэ — казенные и частные, числом более семисот, — с силой наскочили друг на друга и разбились. Погибло несколько тысяч человек. При дворе опечалились известием об этом и повелели местным властям оказать помощь семьям погибших».

Однако дракончик и после этого не оставил попытки наладить контакт с людьми. Он явился налоговому эмиссару провинции в день, когда тот собирался отбыть в столицу. Вельможа испугался, но проявил себя гораздо лучшим знатоком драконьего нрава, чем пресловутая лодочница. Он возжег перед животным благовония и почтительно предложил ему вместе отправиться в столицу, дабы представить дракона императору. Дракон выразил свое согласие тем, что юркнул в шкатулку для благовоний, в каковой и был доставлен ко двору.

Император Хуэй-цзун (кстати, совмещавший государственную деятельность с искусством и бывший действительно замечательным художником, известным под именем Чжао Цзи) велел приготовить вино и фрукты, после чего дракончик вышел из шкатулки, взял в лапу золоченую чашу и отпил несколько глотков вина, чем вызвал изумление Сына Неба. По окончании церемонии император посадил животное в стеклянную коробочку, лично запечатал и повелел доставить в храм (который позднее получил название «Храм дракончика из Бяныпуя»). По-видимому, дракончик не счел такое обращение обидным и не воспринял это как покушение на собственную свободу, потому что никаких катаклизмов, подобных описанному выше, не произошло. Тем не менее, когда вечером коробку стали осматривать, выяснилось, что, несмотря на цельность печати, дракон исчез. А коробка с императорской печатью осталась в храме, дабы служить свидетельством чуда.