Меж рабством и свободой. Причины исторической катастрофы - Яков Гордин Страница 65

Но, получив в ответ на свое предложение 2 февраля лавину проектов, увидев неожиданную яростную активность шляхетства, угрюмое упрямство генералитета, затаенную враждебность высшего духовенства, он осознал меру своих возможностей. И сделал широкий шаг навстречу.

Текст присяги был странным сочетанием манифеста и конституционного проекта. Он начинался с истории вопроса — рассказывалось о смерти юного императора, призвании на престол Курляндской герцогини "по общему избранию как мирского, так и духовного чина людей" (что было заведомой неправдой), о поездке к Анне депутатов и о получении от нее, "к неописуемой всем государству радости и благополучию, всемилостивейшего писания и пунктов за собственным ея величества подписанием" (что тоже было неправдой).

Князь Дмитрий Михайлович вынужден был повторять исходную ложь, хотя это повторение, это настаивание на раздражающем обмане только усугубляли напряжение между Советом и "общенародием".

Затем, после этой беллетристической части, шли сами кондиции, данные от лица Анны, а затем собственно текст присяги: "Того ради мы, Ея Императорского Величества верные подданные, как Верховный Тайный Совет, духовный Синод, Сенат и генералитет, так и всего российского народа, духовного и светского, всякого чина люди, благодаря всемогущего Бога за такие показанные его к российскому народу щедроты, обязываемся Ея Величеству быть верными подданными и хранить Ея Величества честь и здравие паче своего живота нерушимо.

И клянемся перед сотворившим нас всемогущим Богом, что по силе вышеозначенных Ея Императорского Величества постановленных и утвержденных кондиций и общую пользу и благополучие всего государства правление во всем содержать по сему".

Далее следовали еще 16 пунктов, в которых князь Дмитрий Михайлович постарался максимально совместить свой проект со шляхетскими предложениями.

Первый пункт трактует наиважнейший для Голицына вопрос о назначении, статусе и пополнении Верховного тайного совета. "Понеже Верховный Тайный Совет состоит не для какой-либо собственной того собрания власти, точию для лучшей государственной пользы и управления в помощь Их Императорских Величеств, а впредь если то собрание смерть пресечет или каким случаем отлучен будет, то на те упалые места выбирать кандидатов Верховному Тайному Совету, а обще с Сенатом и для апробации представлять Ея Императорскому Величеству из первых фамилий, из генералитета и из шляхетства людей верных и обществу народному доброжелательных, не вспоминая об иноземцах. И смотреть того, дабы в таком первом собрании одной фамилии больше двух персон умножено не было, и должны рассуждать, что не персоны управляют законом, но закон управляет персонами, и не рассуждать ни о фамилиях, ниже о каких опасностях, токмо искать и общей пользы без всякой страсти, памятуя всякому суд вышнему".

Так желал Голицын отвести исконные страхи шляхетства перед засильем в правительстве знатных фамилий, а в последние годы — Долгоруких и Голицыных. Он повторяет то, что присутствовало едва ли не в каждом поданном в Совет проекте.

Кризис заставил Голицына протянуть руку и презираемому им духовенству. Верховный совет обязуется всячески опекать церковь, следить за исполнением Закона Божия и пресекать искажение православных догматов. Церкви возвращается право самой управлять своими землями, отобранное у нее Петром.

Декларируются особенно выразительно и широко права шляхетства, в первую очередь — знатного. Из фамильных людей, генералитета и знатного шляхетства избираются сенаторы и чиновники высоких рангов. Старые и знатные шляхетские роды получают, как требовал Татищев, преимущество в служебном продвижении перед шляхетством новым.

Что было чрезвычайно важно — шляхетство по новым правилам больше не зачислялось насильно в гвардию, армию и флот. Дворянин шел в военную службу только по желанию и не рядовым солдатом или матросом. Для шляхетства учреждались кадетские роты, из коих дворянин попадал прямо в гвардию офицером или гардемарином на флот. Это полностью соответствовало требованию "Конспекта шляхетских совещаний".

Согласно кондициям, отменялись любые гонения на семьи осужденных.

В соответствии с требованиями второго татищевского проекта — "проекта большинства" — особо оговаривалась забота об армии, гвардии и флоте: гарантировались правильная выдача жалованья, честный порядок производства в чины, солдатам и матросам обещана была защита от любых обид.

Запрещалось вмешиваться кому бы то ни было в дела купечества, объявлялась свободная торговля, и запрещалась монополия.

Рекомендовалось "крестьян податьми сколько можно облегчить, а излишние расходы государственные рассмотреть".

Столица возвращалась в Москву, что мотивировалось излишними государственными расходами на Петербург и необходимостью шляхетству находиться ближе к своим деревням для исправления хозяйства.

Все это было разумно и шляхетству, конечно же, приятно. Но вся власть оставалась в руках Совета, который сам себя пополнял.

Численность Совета не оговаривалась, что давало его лидерам свободу рук при неизбежном изменении состава — предстояло свести число Голицыных и Долгоруких до декларированного уровня. Можно с уверенностью сказать, что в Совете остались бы князь Дмитрий Михайлович и фельдмаршал Долгорукий, равно как и князь Василий Лукич и фельдмаршал Долгорукий, которые и сохранили бы контроль за деятельностью высшего органа.

Готовность князя Дмитрия Михайловича, определявшего в тот момент политику Совета, двигаться навстречу шляхетству давно уже заметили историки. Строев писал: "Нельзя отрицать, что Верховный Тайный Совет был готов идти на компромиссы. Он отвечал на требования шляхетства известным актом присяги, который представлял собою попытку примирить план Голицына с требованиями шляхетства" ^[99].

Присяга — документ лихорадочный. Его суровый создатель, годами продумывавший свои будущие деяния, уже не вспоминает ни о Швеции, ни об Англии. Он отчаянно пытается заткнуть зияющие дыры, из которых хлещет неприязнь, неприятие, ненависть к его великому замыслу. Он почти теряет достоинство, пытаясь замирить бушующий океан политических и просто человеческих страстей. Он опускается до оправданий, уверяя, что Совет не жаждет власти ради власти и что закон в нем впредь будет первенствовать над персонами.

Он готов на все — кроме одного: потери власти, которая была для него и в самом деле отнюдь не самоценна.

Понятно, почему князь Дмитрий Михайлович так упорно не соглашался на реорганизацию Совета, хотя это и грозило провалом всего дела. Впереди было самое главное — реформирование государственной системы по его плану: введение представительного правления. Для того чтоб осуществить свой план, князю Дмитрию Михайловичу нужна была сильная власть.

Он не верил, чтобы кто-нибудь, кроме него, мог довести до конца его замысел. С исчезновением полноты власти все теряло смысл…

Мы не знаем, когда и при каких обстоятельствах текст присяги был предъявлен генералитету и шляхетству. Знаем наверняка одно — оппоненты Голицына на компромисс не пошли. Текст остался неподписанным. Последняя возможность компромисса и союза была упущена.