Ржевская дуга генерала Белова - Александр Пинченков Страница 65

Как видим, среднесуточные темпы продвижения 8-й и 9-й воздушно-десантных бригад в начальном этапе операции, с 14 по 17 апреля, — приблизительно 4,5 км в сутки.

Не били рекордов в плаванье-ползанье по Богородицким болотам и немецкие подразделения. Так, по суточному донесению за 16 апреля 1942 г. штаба группы армий «Центр» в 2.10 17 апреля о действиях на участке 131-й пехотной дивизии 43-го армейского корпуса сообщается следующее: «противник активно вел разведку. Наши дозоры из-за непроходимости местности за день продвинулись лишь на 3 км». Три километра — не ахти. И все же дозоры сработали! Уже в тот же день, 17 апреля 1942 г., разведкой немецкой 131-й ПД в 2-х км западнее района Бараки Плотки была обнаружена одна из колонн советских подразделений, выдвигавшаяся в южном направлении. И это при том, что в суточном оперативном донесении еще за 14 апреля 1942 г. штаба группы армий «Центр» (2.10 15 апреля) все там же, по району 131-й ПД указано недвусмысленно: «Согласно перехваченной радиограмме следует ожидать наступления всего воздушно-десантного корпуса русских». Естественно, сумма подобной информации была достойна внимания как на уровне командования германского 43-го армейского корпуса, так и выше. И если удар по гарнизону Буды вечером 17 апреля был противником пропущен, то ломать голову с тем, какие силы его нанесли, немецким оперативщикам не пришлось. Достаточно было провести на карте стрелку из-под Бараков Плоток на Буду. Все ясно: «русские» десантники привлечены для помощи войскам Жукова, атакующим шоссе с юга.

Несмотря на безотрадность природных условий, требуемые боевой обстановкой действия противник предпринял очень своевременно. Только что взятая советскими десантниками Буда была на следующий же день, 18 апреля 1942 г., немцами возвращена под свой контроль. В это же время части немецкой 31-й ПД из района Старое Калугово атаковали заслоны 4-го батальона 9-й ВДБР на дороге у дома лесника (1,5 км юго-западнее Рудной, теперешняя граница Смоленской и Калужской областей). В боях погиб командир батальона капитан Д.И. Бибиков. Остатки батальона отступили на северо-запад.

Таким образом, после сравнительно «удачного» начала наступления части сил 4-го ВДК последовали неизбежные контрмеры противника. Действительная удача десантниками была упущена. Началось сдавливание наступающей на юг советской десантной группы с флангов. Кроме того, несколько суток крайне медленного продвижения были лишь подарком противнику в плане (первое) спокойного отражения им ударов 50-й советской армии с внешнего фронта и (второе) подготовки позиций на аскеровских высотах фронтом на север.

Несмотря на крайне шаткое в оперативно-тактическом смысле положение десантных бригад после вражеских контрударов 18 апреля под Будой и Рудной, выполнение первоначально поставленной задачи продолжалось аж по 24 апреля 1942 г.! Бои ниш на лесных опушках и небольших высотках к северу от Нового и Старого Аскерова. В бою погиб командир батальона капитан П.В. Поборцев. Воздушно-десантные бригады подвергались интенсивному артиллерийско-минометному обстрелу со специально по этому случаю подготовленных врагом позиций. Несли потери. День за днем и ночь за ночью не имели продовольствия, боеприпасов, возможности обогреться, высушить одежду и обувь, да и просто отоспаться не под хмурым апрельским небом.

Зачем же требовалась вся эта затея с выходом обессиленных в многодневном болотном скитании десантников к Варшавскому шоссе? Отвлечь хотя бы небольшую часть подразделений немецкой 31-й ПД с участка фронта под Строевкой и Зайцевой Горой? Да. Однако все дело в сроках. Раз внезапности не было, не было к 20-м числам апреля уже и смысла в атаках на этом участке. Кризис советских атак с юга под Зайцевой Горой к 20-м числам миновал. Выйди десантники к деревням у шоссе 13—14 апреля — такая небольшая помощь могла оказаться решающим условием для закрепления тогдашней советской победы под Зайцевой Горой. И наоборот — удержи 173-я СД Зайцеву Гору до подхода десантников, допустим, до 18—20 апреля, — никаких шансов остаться в Новом Аскерове подразделения 31-й ПД не имели… Бы.

Прекрасно понимая бессмысленность запоздавшей 50-й армии «помощи», командующий войсками Запфронта разрешил группировке бригад 4-го ВДК начать отступление в прежде занимаемый ими район. А что еще оставалось?

Да, ударная группировка 50-й армии оказалась не на высоте. Да, шедшие ей навстречу с севера не успели, — если говорить о десантниках. И не смогли, — если говорить о кавалеристах 2-й гв. кавдивизии. Соответствующих приказов и поставленной кавалеристам задачи нам не прочитать. Журнала боевых действий и книги приказов дивизии того периода в обозреваемом нами информационном пространстве нет. «Описание боевых действий корпуса с приложением схем» — информация для обычного гражданина РФ, представьте, и ныне секретная. Но для командовавшего корпусом Павла Алексеевича Белова секрета не было. Задача была поставлена — взять не лес, а конкретные населенные пункты. Не взяли. И чем же это оправдать? Открываем беловские мемуары:

«Я считал, что надо пойти на риск, снять из района Дорогобужа нашу самую сильную в то время 1-ю гвардейскую кавдивизию с ее артиллерией и минометами…

…Одна за другой следовали контратаки вражеской пехоты и танков. А у нас не было больше резервов.

Сколько раз вспоминал я в эти горячие часы о 1-й гв. кавдивизии. Но вводить ее в бой штаб фронта запретил».

Так вот в чем дело! Штаб фронта и командующий его войсками Г.К. Жуков не приняли очень гениальной идеи — гнать дивизию в распутицу за 70 километров (это лишь по прямой, по карте, а не проселками на местности). И это только до района развертывания. Дальше бы началось беловское «чудо». А может, словами из песни B.C. Высоцкого: