История запорожских казаков. Военные походы запорожцев. 1686–1734. Том 3 - Дмитрий Яворницкий Страница 65

Июля 6-го числа гетман Мазепа переправился с левого берега Днепра на правый и оттуда послал универсал всем наказным полковникам об оставлении им, для охраны украинских городов на случай татарских подъездов, князя Луки Долгорукого и полковника Даниила Апостола «до властного поворота гетмана и воеводы из похода». Когда плавное войско после «зело великих, многоработных трудностей и тяжконосных для ратных людей бедствий» перешло наконец днепровские пороги, тогда и сухопутные русско-казацкие войска, стоявшие дотоле у левого берега Днепра против Кодака, переправились с левого берега на правый реки ^[381]. Июля 11-го дня, после переправы табора через реку Днепр, войска поднялись к Кодацкой пристани ^[382] и двинулись правым берегом реки к Бильному порогу «до отрадных мест на пространную и неимеючую в себе препятствий Днепровскую воду». Для «осторожности и для страха» от неприятельского набега гетман оставил у Кодака гадячского полковника Михаила Боруховича с полчанами, не вместившимися в водные суда. Июля 13-го дня сухопутные войска были уже у Бильного порога, не доходя урочища Кичкаса, и там начали пересаживаться с обозом в водные суда, в чем провели времени пять дней; к тому же приходилось ждать прибытия некоторых судов, так как далеко не все они успели переправиться через пороги Днепра; некоторые из этих судов с воеводой Семеном Неплюевым пришли только 15-го числа, а некоторые «и с 19 по все дни волоклися». Когда было подсчитано число всех прошедших пороги судов, то оказалось, что «от тех пороговых жестокостей» пострадало – больших, для морской глубины приготовленных, 17 судов; а онодревых дубовых и липовых, долгиной немалых, с камышовой обшивкой, на лиман способных, «пошло в потерку и потеряние 53 лодки». Июля 18-го числа из Таванского городка прибежал гонец, от Василия Бухвостова и объявил военачальникам, что турки заняли Исламкермень и готовятся взять Шингирей-городок. Тогда военачальники отправили вперед себя два вспомогательных отряда – гетман с Яковом Лизогубом, князь с Семеном Протасьевичем Неплюевым и написали кошевому атаману с войском, чтобы он сообща с теми посланными отрядами шел на оборону Таванских городков. Сами военачальники июля 20-го сели в водные лодки и в полдень того же дня, при выстрелах на всех речных и морских судах из мелкого ружья и из армат, от Бильного порога двинулись мимо острова Томаковки плавным путем вниз по Днепру. Отходя от Бильного порога, гетман Мазепа оставил весь тяжелый обоз на материке с лубенским полковником Леонтием Свечкой и отдал Свечке такой приказ, чтобы он со всем своим обозом от Бильного порога перешел на остров Томаковку и там оставался табором «во всякой осторожности» или до дальнейшего указа, или же до гетманского поворота снизу вверх реки Днепра. «Для того оставил я, – писал гетман в своем письме к царю, – на помянутых местах полковников гадячского под Кодаком, а лубенского при острове, дабы не только грамоты от вас, великого государя, к нам надлежащие, и письма наши с ведомостями к Москве посланные, могли надлежаще доходити, но и нам из сего воинского плавного похода из судов выгрузиться» ^[383].

Когда гетман и воевода шли по Днепру, то всякий раз при их остановке на ночь и при «рушении» утром в путь на всех судах войска стреляли из мушкетов и из армат.

Июля 22-го дня, в обеденную пору, военачальники остановилась у Чертомлыкской Сечи, в урочище Каменный Затон, и там встречены были кошевым атаманом Григорием Яковенком и знатными казаками ^[384], которые «привитали» их словом победы над басурманами. В это время воевода князь Яков Федорович Долгорукий дал запорожским казакам семь стругов и по одному талеру на человека, а гетман Мазепа подарил по золотому на 4000 человек. Но тут же оба военачальника дали приказ кошевому собрать несколько человек «добрых» молодцов и с ними плыть вперед для борьбы с неверными басурманами. И кошевой не замедлил исполнить данное ему приказание. Собрав войско, он немедленно двинулся вперед к турецким днепровским городкам. За кошевым атаманом и его отрядом двинулись вниз по Днепру и сами военачальники, гетман Мазепа и воевода князь Яков Долгорукий, и через три дня после того, а именно июля 25-го дня, прибыли под город Кызыкермень. Здесь, у стен города, гетмана и воеводу встретили кошевой атаман Яковенко и отряд запорожских казаков, которые опередили на несколько времени шедший за ними казацко-русский флот. Запорожцы и здесь приветствовали гетмана словом и в честь его выпустили из мушкетов столько выстрелов, что от той стрельбы помрачился воздух и заволоклось туманом солнце. Польщенный таким вниманием, гетман Мазепа подарил запорожцам 2000 золотых из собственной казны ^[385]. Тут кошевой обрадовал военачальников вестью, что татары, услыхав о движении по Днепру русских войск, оставили Исламкермень и ушли прочь.

По приходе на место гетман и воевода решили сосредоточить свои силы только в Таванском и Кызыкерменском городках, а Шангирей на воздух взорвать, потому что он стоял на две версты выше Тавани и вместо пользы мог приносить русским один вред. Тавань определили укрепить новыми стенами и посадить в нем значительный гарнизон. Июля 30-го дня, после молебна и водосвятия, около старого города Тавани заложили новый, более обширный город; тот город укрепили глубокими рвами, обнесли толстыми, высокими каменными с большими раскатами стенами и по стенам завалили дерновыми и земляными кошами. Для возведения того города нарочно присланы были какой-то инженер-немчин и русский дворянин Василий Бухвостов ^[386].

Едва русские приступили к укреплению Таванского городка, как у левого берега Днепра со стороны Конских Вод показались сперва небольшие отряды татар, а потом явился и сам хан с огромной ордой. Наблюдение за движениями неприятеля поручено было запорожским казакам, которые стояли в лодках ниже Кызыкерменя на урочище Высшей Казацкой Головы ^[387] и оттуда следили за татарской ордой. Августа 2-го дня к Таванской крепости с левой стороны подошли крымцы, с правой белгородцы, а августа 10-го дня стали подступать к Тавани со стороны моря и турецкие войска. Кошевой атаман Григорий Яковенко дал знать гетману Мазепе о том, что вверх по Днепру плывут на многих водных судах турецкие войска. Всем стало очевидно, что неприятели готовились охватить русских со всех сторон и грозили отрезать им путь. Августа 12-го дня татары подослали к запорожцам, стоявшим на Таванском, выше Раскопанки, какого-то «крымского басурманского человека». Тот человек подъехал с левой стороны Днепра и потребовал к себе от запорожцев для разговора толмача. Запорожцы, желая знать, о чем будет речь, послали от себя одного своего товарища, «добре знающего агарянским языком». Когда тот товарищ явился к крымскому человеку, то басурманин его спросил, для каких мер обретается тут войско низовых казаков. На то товарищ отвечал ему, что войско низовое собрано потому, что видит басурманские силы, которые идут водным путем к кызыкерменским местам. После этого татарин, испытывая толмача, спросил, правда ли то, что запорожского войска в судах до 14 000 человек. На это запорожский толмач отвечал, что низового войска здесь имеется 10 000 человек, а вместе с гетманским и боярским всего 200 000 человек. Тогда татарин вменил запорожскому толмачу такой ответ в ложь, распростер руки свои на такие слова и с удивлением сказал: «Нам, всему государству крымскому, дивно то, что вы, войско запорожское низовое, при храбрости горячей своей, груди подставляете и кровавые бои с нами чините для москалей, не ведая того, что москали давно вас, казаков, ненавидят, совершенно хотят всех вас в неволю отдать, как и выдали уже; а если бы вы, оставя москалей, с нашим государством крымским свое радетельное приятство хранили и в перемирии с нами жили, то мы б знали, какую честь, похвалу и какую награду за такую вашу рыцарскую храбрость вам оказать, а не так, как москали, которые ни во что имеют вас, таких храбрых людей». Выслушав такие слова, сказанные, очевидно, от всей орды, запорожский толмач выбранил татар «за такое проклятое поганское желание», а самому басурманину дал такой ответ: «Ведайте вы, басурмане, что как его милость, господин ясневельможный гетман, так и мы, войско низовое, исповедуя истинную христианскую веру, должны умирать за крест святой и за православного своего единого монарха, подставляя против вас, басурман, свои груди, и мы надежду в праведном Бозе полагаем, что ныне всех вас, басурман, одолеем и впредь будем одоление получать». После этих слов оба толмача прекратили свой разговор и разошлись каждый в свою сторону ^[388].