Курская битва. Оборона. Планирование и подготовка операции "Цитадель". 1943 - Петр Букейханов Страница 65

В одном из источников китайской философии – Книге перемен, или И-Цзин, сказано, что сила перед лицом опасности не спешит, но может ждать, тогда как слабость возбуждается и действует поспешно. Соответственно, осознавая свою слабость перед превосходящим противником, тевтонские и ливонские рыцари под Псковом, Карл XII под Полтавой, Фридрих II под Кунерсдорфом, Гитлер и его военачальники под Курском не стали выжидать действий русских, но пришли к убеждению атаковать первыми.

Во второй половине июня политические и военные вожди Германии и СССР окончательно выработали свои планы по поводу ведения боевых действий в районе Курска в ближайший период лета 1943 года. Гитлер принял решение в первых числах июля провести операцию по плану «Цитадель». Сталин, напротив, планировал укреплять оборону и дожидаться либо активных действий союзников, которые должны были связать немецкие войска в Европе, либо немецкого наступления, остановив которое можно было нанести вермахту контрудары в соответствии с планами операций «Кутузов» и «Полководец Румянцев». Так была подготовлена Курская битва, которая включает одну стратегическую оборонительную – Курскую – и две стратегические наступательные – Орловскую и Белгородско-Харьковскую операции Красной армии, проходившие с 5 июля по 23 августа 1943 года (50 суток) [500].

Здесь следует отметить, что объединение указанных операций в рамки Курской битвы основывается на достаточно условном разграничении, установленном советско-российской историографией на базе разработанных советской военной школой искусственных теоретических понятий «битва» и «сражение». С точки зрения германской стороны сражение под Курском ограничено боевыми действиями в ходе проведения операции «Цитадель», тогда как борьба за Орел, Белгород и Харьков представляет совершенно отдельные эпизоды войны на Восточном фронте. Объективно тесная связь указанных операций обеих сторон по месту, времени, целям и планам, а также задействованным силам и средствам имела место только в отношении боевых действий на северном фасе Курского выступа и на Орловском плацдарме. На южном фасе выступа германская сторона определенно завершила наступательные действия на курском направлении и перешла к обороне на белгородско-харьковском направлении, перегруппировав силы для проведения операций на других участках фронта. Однако, поскольку стратегические последствия операции «Цитадель», прежде всего, отразились в наступлении Красной армии на орловском и белгородско-харьковском направлениях, то боевые действия в июле – августе 1943 года в районе Курска, Орла, Белгорода и Харькова все-таки целесообразно рассматривать совместно, на основе интегральной оценки их хода и итогов.

Также необходимо заметить, что в зависимости от масштаба и достигнутых результатов советская и российская историография разделяют военные операции на стратегические, фронтовые и армейские [501], зачастую относя к стратегическим те из них, которые фактически имели только оперативное значение. Поэтому в настоящей работе термин «стратегическая операция» в большинстве случаев не используется собственно в качестве оценочного критерия, но только отражает информацию соответствующих источников (если иное не следует из контекста). Датировка операций в советской и российской военной истории также искусственно соотносится не с реальным ходом боевых действий, а с достижением значимых военно-политических результатов, принятием определенных военно-политических решений или утверждением стратегических и оперативных планов командования. Так, например, Курская оборонительная операция официально окончилась 22 июля, после отступления на исходные позиции германской группировки, наступавшей на южном фасе Курского выступа, хотя реально бои здесь продолжались вплоть до начала августа. Точно так же в ходе наступления Красной армии активные боевые действия в полосе Воронежского фронта продолжались до 27 августа, но завершение Белгородско-Харьковской наступательной операции и всей Курской битвы было по дате искусственно приурочено советским командованием и военными историками к взятию Харькова, то есть к 23 августа.

Согласно советской историографии, наступление в районе Курского выступа было стратегической операцией немецкой армии с целью вернуть стратегическую инициативу [502]. При этом стратегическая операция как форма организации военных действий понимается в качестве совокупности согласованных по цели, месту и времени ударов, операций и боевых действий объединений и соединений различных видов вооруженных сил, проводимых по единому замыслу и плану для достижения стратегических целей; стратегическая цель – намечаемый конечный результат военных действий стратегического масштаба, достижение которого приводит к коренным изменениям военно-политической и стратегической обстановки на фронте в целом, отдельном театре военных действий или стратегическом направлении [503]. Отличительными признаками стратегических операций являются их планирование и ведение на широком фронте и на большую глубину в течение значительного периода времени, когда рядом взаимоувязанных по целям операций достигаются крупные стратегические результаты, резко меняющие военно-политическую обстановку [504].

Однако, как справедливо замечает В. Демин [505], операции становятся стратегическими не тогда, когда они планируются и предпринимаются для достижения стратегических целей, а тогда, когда в ходе их достигаются реальные стратегические результаты.

Мнения и оценки немецкого командования и военных специалистов, изложенные выше, показывают, что стратегический характер операция «Цитадель» имела только в приказах главного командования и пропагандистских заявлениях. Фактически, после выявления значительного усиления советской обороны и отсрочки наступления, оперативное командование вермахта стало готовить краткосрочную (менее 10 суток) наступательную операцию на ограниченном фронте, которая имела реальной целью не достижение крупных стратегических результатов, резко меняющих военно-политическую обстановку, а истощение противника, чтобы упредить и, насколько возможно, предотвратить его активные действия. Наряду с этой реальной задачей-минимум в планах и приказах продолжала фигурировать и первоначально запланированная и широко объявленная задача-максимум по окружению крупной группировки противника под Курском, решение которой, вероятно, ожидалось в расчете на особо благоприятные условия развития операции (по-русски – в расчете на авось).

Операция проводилась на узком участке с небольшой предполагаемой глубиной продвижения – суммарная ширина полос наступления на северном и южном фасах Курского выступа составляла около 100–110 километров, а прямое расстояние между атакующими группировками около 200 километров, что сопоставимо с геометрией неудачного Харьковского сражения советских войск в мае 1942 года [506], которое российскими военными историками относится не к стратегическим, а к самостоятельным фронтовым операциям [507]. В то же время, например, Орловская, Белгородско-Харьковская, Смоленская, Донбасская, Черниговско-Полтавская, Нижнеднепровская стратегические наступательные операции Красной армии проводились на фронте боевых действий от 400 до 800 километров, глубина продвижения в ходе Днепровско-Карпатской, Белорусской, Львовско-Сандомирской, Прибалтийской, Будапештской, Висло-Одерской операций достигала 300–600 километров, а их продолжительность составляла от 21 до 116 суток [508].