Как организовали "внезапное" нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия - Борис Шапталов Страница 65

Именно Сталин от имени ЦК постоянно ориентировал органы дознания не на поиск истины, а на добывание конкретного материала под вполне определенным углом. Причем достаточно давно. Вот характерное пожелание, высказанное в письме Молотову еще в 1930 году: «Не сомневаюсь, что вскроется прямая связь (через Сокольникова и Теодоровича) между этими господами и правыми (Бухарин, Рыков, Томский). Кондратьева, Громана и пару-другую мерзавцев нужно обязательно расстрелять» [156]. Связь не вскрылась. Следователи тогда еще были относительно планов Сталина недостаточно активные. До назначения сверхпонятливого Ежова оставалось шесть лет, и фигурантов дела пришлось отпустить. Но Сталин позже добился своего, как добивался всего, что задумывал. При этом он использовался эффективную тактику сокрытия своего участия. Делалось это следующим образом: в речах он требовал проявлять революционную бдительность и развертывать всемерную борьбу с врагами. После того как процесс репрессий набирал обороты, выступал с прямо противоположным заявлением о перегибах, естественно осуждая их. Таким образом, все партработники и сотрудники НКВД постоянно находились на крючке. В одном случае их могли привлечь к ответственности за беспечность и потакание врагам, в другом – за перегибы. Лишь Сталин всегда оставался в положении эталона меры.

По версии сталинских следователей, а теперь и современных защитников Сталина, оппозиционеры якобы как минимум с 1932 года замышляли убийство вождя. Вот только почему-то они никак не решались действовать. Их представители десятки раз встречались со Сталиным на совещаниях и пленумах, на отдыхе и в его кабинете. Знали они и маршруты передвижения. У многих был постоянный пропуск в Кремль. Но хоть бы кто попытался использовать револьвер, взрывчатку или ампулу с ядом. Вся энергия уходила на разговоры. Даже когда в 1936 году прошел первый процесс, после которого были расстреляны Зиновьев с Каменевым, это не придало храбрости заговорщикам. Даже когда в том же 1936 году арестовали комкора Примакова и военного атташе в Англии Путну, которые затем фигурировали в качестве участников заговора Тухачевского, Уборевича, Якира, ни они, ни другие «декабристы» и пальцем не шевельнули, чтобы убрать Сталина, а с ним и нависшую над собой угрозу. Вместо этого они предпочитали чесать языком. И даже когда Тухачевского сняли с поста заместителя наркома и послали в Приволжский округ, у него все равно не сработало чувство самосохранения. Перед отъездом встретился со Сталиным. Вот он, последний шанс убрать угрозу своей жизни! Нет, пытался оправдаться. Сталин его успокоил («разберемся»), так под нож смирненькой овцой и пошел главный бонапартист СССР. Не заговорщик, а кисейная барышня! Получается, не было больших кумушек в СССР, чем заговорщики. И это люди, прошедшие войну и кровь, знавшие, как обращаться с оружием, и его имевшие! Некто Николаев, когда захотел убить Кирова, сделал это довольно легко. Причем в одиночку, не имея никакой власти и влияния. «Оппозиция» же проболтала свои жизни. В Брежнева и то стреляли, хотя стрелявший Ильин никакого отношения к высшим сферам не имел. Но сумел подобраться к персоне (правда, с машинами кортежа не разобрался). А заговорщики годами ручкались со Сталиным, но убрать главного оппонента так и не собрались с духом. Полковник Штауффенберг сумел во время войны пронести в логово Гитлера бомбу, а генералы и маршалы не сделали ничего. Могли во время совещания в кабинете Сталина хотя бы ртуть под стол пролить, что ли… Более того, участником заговора оказался даже глава НКВД Ягода! А этот-то почему не организовал убийство, ведь в его руках были все подходы к персоне Сталина? Казалось бы, убей Сталина руками «белогвардейца», положи труп в Мавзолей и, клянясь именем вождя, делай что хочешь. Сталин именно так и поступил. Разве Ягода не понимал, что вся вертикаль власти держится на магнетизме Сталина и все эти Ворошиловы, Кагановичи, Молотовы не фигуры, а подпевалы? Можно было не ждать 1956 года, чтобы в этом убедиться. Или нарком внутренних дел тоже не успел наговориться про необходимость покушения и для него гамлетовский монолог «Быть или не быть, вот в чем вопрос?» был слаще действия? Смешно право. Какой-то артист недогорелого театра, а не опытнейший оперативник.

А самоубийцы. Заговорщик Томский, бывший член политбюро, стреляется. Начальник политуправления РККА Гамарник тоже кончает самоубийством, но так и не осмелился покуситься на жизнь Сталина. Председатель Совнаркома Украины Любченко на пленуме ЦК Украины был обвинен в руководстве заговорщической организации. После заседания приехал домой, застрелил жену с детьми, после чего и сам застрелился. Казалось бы, раз тебе все равно умирать, а ты заговорщик, так попытайся забрать на тот свет Сталина. Действуй, раз терять уже нечего – пан или пропал. Ничего подобного! Все предпочитают пропасть без боя, не жалея ни себя, ни близких. Заговорщики стрелялись или, как кролики перед удавом, пассивно ждали своей участи.

Сторонникам наличия заговора приходится придумывать «веские» объяснения столь странного поведения «подпольщиков». Например, такое: «Террористический акт имеет очевидный минус – поверженный враг приобретает ореол мученика» [157]. Ну да, потому предпочли пожертвовать собой. Умно…

Если верить пропагандистам версии о готовящемся перевороте, то заговорщики сплошь состояли из редкостных идиотов. Вот командующий Западным фронтом Павлов 22 июня 1941 года открыл двери врагу. Так вроде бы дальше должен действовать в соответствии с планом – поднимать мятеж или перебегать к хозяевам. Но его вызывают в Москву, он покорно едет, лепечет там о своей невиновности, после чего его арестовывают и расстреливают. Короче, кретин. Но тогда непонятно, за что Сталин выдвинул его из комбригов (1937) в генералы армии (1940)?

Один лишь Сталин имел волю, чтобы отдавать приказ на тайное убийство. В череде его жертв не только Троцкий, но самые разные фигуры – от белых генералов Кутепова и Миллера до артиста Михоэлса. Убивал их, не боясь, что те приобретут ореол мучеников.

Исследователь деятельности верхушки НКВД Л. Наумов написал: «Подведем итог. В июле – августе 1938 года «северокавказцы» (Евдокимов, Фриновский, их сторонники) имели реальную возможность уничтожить Сталина и прийти к власти. Они не сделали этого прежде всего потому, что не поняли, что «момент настал». Не просчитали планов Сталина» [158]. Ничего себе итог! И эти «не поняли», «не просчитали». Детвора какая-то, а не тертые, прошедшие огонь и воду мужики. Один лишь Сталин всегда «просчитывал» и «понимал». Лишь накануне 22 июня промахнулся – «не понял» и «не просчитал».

Правда, в его биографии случился реальный момент, когда Сталин просчитался. Диалектика предполагает переход количества в качество. Расстрельная практика в конце концов ударила по самому Сталину. Когда 1 марта 1953 года охранники увидели вождя, лежащего на полу, то предпочли сделать вид, что Хозяин спит. Они не вызвали врачей, а позвонили Берии, чтобы члены политбюро сами решили, как поступить. Прибывшие соратники поддержали линию охраны – «Иосиф Виссарионович спит, и будить его не следует». Почему так поступили заклятые друзья Сталина по власти, понятно: им жить хотелось. А охранники? Но и они умели читать газеты и анализировать происходящее. Они знали о начавшейся новой волне террора Хозяина и что их прежний руководитель охраны генерал Власик арестован. Значит, сейчас из него выбивают согласие быть заговорщиком. А если Власик «признает» себя участником заговора, то и они автоматически превратятся в пособников. Понятно ведь, что враг народа Власик должен затащить в охрану вождя таких же, как он. Вот охранники и смекнули, что смерть Сталина – это их жизнь. Так совпали чаяния «народа» с «линией партии» – охранников с членами политбюро. Заодно выяснилось, как можно было убрать Сталина, если б заговорщики существовали в действительности. Но Сталин был тонким психологом, и поставленный им эксперимент прошел более чем успешно. Оказалось, дна сервилизму нет. А ведь еще в 1923 году К. Чуковский написал сказку «Тараканище», где все прозорливо расписал, кроме финала. Сковырнуть «таракана» никто не осмелился. Предпочли погибнуть сами. Даже Достоевский до такого уровня падения личности не додумался… Собственно, тогда и была решена участь СССР. Горбачев, как и любой другой правитель, мог делать со страной все, что ему заблагорассудится.