Крестный путь Петра Столыпина - Виктор Воронин Страница 64

Приведём оценку сложившейся ситуации со стороны одного из наиболее информированных и компетентных свидетелей событий – видного октябриста (единственная политическая партия, почти в полной мере осознававшая всю грандиозную важность столыпинских реформ) Никанора Васильевича Савича: «Положение стало явно нетерпимым. Встать на путь соглашения (Савич имеет в виду под «соглашением» капитуляцию. – Авт.) с Государственной Думой такого состава Верховная власть явно не могла, это было бы равносильно отказу от своего собственного бытия, от своей исторической роли, это привело бы к крушению государственности, к распаду России.

Первые же заседания этой Государственной Думы поставили перед правительством и той частью общества, которая ещё не потеряла инстинкта государственности, вопрос, что же делать дальше, куда идти, к чему стремиться».

Обратим особое внимание на мнение Савича о том, что простой роспуск, как это было сделано в отношении I Думы, ничего не даст (и не приходится сомневаться, что из аналогичных соображений исходил в своих последующих действиях и председатель Совета министров): «Роспуск и новые выборы были тоже бесполезны. Опыт показал, что при существовавшем выборном законе не было надежды на то, что состав следующей Государственной Думы может быть более государственно настроенным, менее революционным и анархическим, чем то имелось во Второй Государственной Думе, которую с первых же её шагов окрестили «Думой народного невежества»…

В сущности, перед Властью и страной было два пути: или повернуть круто вспять, открыто признать, что Россия ещё не доросла до конституционного строя, или встать на путь изменения существующего избирательного закона, как то сделала когда-то при аналогичных условиях Пруссия. В последнем случае надо было делать ставку совсем на другие классы и слои населения, чем то было сделано при составлении первого избирательного закона в Государственную Думу…

Подошел момент, когда правые и умеренные депутаты Государственной Думы должны были представляться Государю…

В этот момент и Верховная Власть, и правительство уже сделали выбор пути, которым нужно было идти после неизбежного роспуска Второй Государственной Думы. Идея возвращения к самодержавно-бюрократическому правлению была отвергнута (что являлось личной заслугой Столыпина, для которого аксиоматичными были необратимость введения начал правового государства и парламентаризма. – Авт.). Добровольная поддержка и моральное содействие депутатов правого блока, в громадном большинстве принадлежащих к классу земельных собственников, и представителей наших земских и городских органов самоуправления являлись показателем того, что, опираясь на «либеральных земцев», правительство может добиться возможности совместного существования и сотрудничества Власти с новым народным представительством.

Тем самым наметился путь, по коему следовало идти Столыпину и его сотрудникам в деле развития и укрепления у нас представительского строя, постепенного перехода к конституционному правлению в России».

Столыпиным был сделан выбор, и, как нельзя более кстати, он получил в свои руки чрезвычайно убедительный довод для получения царского решения о роспуске. Речь шла о раскрытом охранным отделением факте агитации членов думской социал-демократической фракции в войсках, конечной целью которой была подготовка вооружённого восстания. Как правило, большинство историков склонны называть это «выдумкой» или даже «провокацией» Столыпина, не приводя при этом никаких доказательств. На самом деле глава правительства действительно пресёк подготовку социал-демократами восстания в войсках, что не могло бы терпеть ни одно правительство даже самого демократического характера. Да и не в характере Столыпина было прибегать к фальсификации – он мог быть жесток, но к бесчестным методам не прибегал никогда.

Генерал Герасимов вспоминал, что подрывная деятельность социал-демократов давно крайне тревожила министра внутренних дел (у которого ещё совсем свежи были в памяти недавние вооружённые восстания), и он дал указание принять меры против их агитации в войсках. Указание премьера Герасимову удалось выполнить с помощью своего секретного сотрудника по социал-демократам Шорниковой (агентурный псевдоним «Казанская»), находившейся на связи с подчиненным начальника столичного охранного отделения подполковником Еленским.

Чрезвычайно интересны воспоминания генерала о дальнейших событиях, приведших к роспуску II Думы: «29 апреля 1907 года в общежитии Политехнического института состоялось собрание распропагандированных солдат, на котором присутствовал член Государственной думы Герус (член II Думы Лонгин Фёдорович Герус, большевик. – Авт.). На этом собрании было решено послать от имени социал-демократической военной организации делегацию в социал-демократическую фракцию Государственной думы и представить ей особый наказ (петицию) с изложением пожеланий солдат. Составление петиции было поручено литератору Войтинскому (Владимир Савельевич Войтинский, видный экономист, член РСДРП с 1903 года. В своих воспоминаниях он подтвердил излагаемую Герасимовым историю с агитацией социал-демократов в войсках, что полностью опровергает версию о «фальсификации охранки». – Авт.). Охранное отделение сделало попытку арестовать собрание, но, предупреждённое о приходе полиции, оно успело разойтись. Шорникова присутствовала на этом собрании и подробно о нём доложила, Еленский, имевший от меня особую инструкцию относительно наблюдения за связями депутатов Государственной думы с военными организациями, немедленно доложил мне о результатах состоявшегося 29 апреля собрания. Так как я имел от Столыпина прямое указание арестов членов Государственной думы и никаких обысков в связи с ними не предпринимать без его разрешения (он не хотел напрасно раздражать Государственную думу), то я при первом же очередном докладе сообщил Столыпину о предстоящем появлении в социал-демократической фракции Государственной думы делегации солдат петербургского гарнизона. Прежде чем принять решение, Столыпин пожелал ознакомиться с тем наказом, который был вручён членам Государственной думы от лица солдат, и Шорникова, участвовавшая в подготовке солдатской делегации, смогла доставить копию этого наказа. Ознакомившись с текстом, Столыпин заявил, что такая солдатская делегация ни в коем случае допущена быть не может и что должны быть произведены аресты, хотя бы это и повлекло за собой конфликт с Государственной думой. Он потребовал, чтобы аресты были произведены в тот момент, когда солдатская делегация явится в социал-демократическую фракцию, чтобы, так сказать, депутаты были схвачены на месте преступления (премьер прекрасно понимал, что немедленно будет обвинён в «провокации», и хотел иметь в руках неопровержимые доказательства заговора социал-демократов. – Авт.).

Согласно этим указаниям я подписал ордер на производство обыска в помещении социал-демократической фракции… 5 мая в 7 ч 30 мин вечера в помещение фракции… явилась делегация солдат. Филеры немедленно дали знать в охранное отделение… Еленский несколько задержался, и потому когда отряд явился в помещение для ареста, то делегации солдат он там уже не застал… Отсутствие солдат несколько смутило чиновника охранного отделения, явившегося для производства обыска. Несмотря на бывшие у него прямые и точные инструкции, он замешкался с приступом к пересмотру имевшихся во фракции документов, дав тем самым возможность членам Государственной думы, ссылавшимся на свою депутатскую неприкосновенность, уничтожить целую массу компрометирующих бумаг, в том числе и только что полученный ими наказ. Только часа через два, после того как явились представители судебной власти, было приступлено к обыску. Несмотря на все эти обстоятельства, найденные документы оказались достаточными для того, чтобы установить полную связь социал-демократической фракции с нелегальными партийными организациями вообще и специально с военными организациями…