Мэрилин Монро - Дональд Спото Страница 64

Хьюстон к тому моменту уже сделал свой выбор и решил доверить упомянутую роль Лоле Олбрайт — актрисе с такими же белокурыми волосами. Однако Люсиль сообщила Хьюстону, что Олбрайт (используя успех, которым сопровождалось ее участие в фильме 1949 года «Чемпион» вместе с Кирком Дугласом ^[154]) требует оплаты в размере полторы тысячи долларов в неделю, в то время как небольшая роль Анжелы стоила максимум одну пятую этой суммы. Так, может быть, есть смысл еще раз подумать насчет Мэрилин? Хьюстон оставался непоколебимым и старался выиграть время, просмотрев еще не менее восьми молодых актрис, про которых наверняка знал, что студия МГМ их отвергнет. Одновременно Люсиль соглашалась с Джонни в том, что Мэрилин действительно в состоянии хорошо сыграть роль Анжелы.

В конце концов Люсиль все-таки заставила упрямца Хьюстона принять нужное ей решение. Дело в том, что тот был страстным любителем лошадей и владел упряжкой ирландских жеребцов, которые содержались и тренировались на ранчо Кэрроллов. Этот великолепный сценарист и режиссер был одновременно разгульным плейбоем, а также безудержно азартным игроком и шальным, взбалмошным чудаком, который к тому же редко относился к своим долгам по-серьезному. В тот год он задолжал Кэрроллам ни много ни мало — восемнадцать тысяч долларов, все время запаздывая с уплатой и всячески оттягивая ее. Одним воскресным сентябрьским днем они пригласили Хьюстона к себе на ранчо и без обиняков сказали ему, что если тот не согласится провести еще одну пробу с Мэрилин, то Кэрроллу придется немедленно продать скакунов Хьюстона и забрать себе причитающиеся деньги. В итоге дело было быстренько решено в пользу Мэрилин.

На следующее утро Люсиль позвонила парикмахеру Сиднею Гилярофф и оповестила генерального директора студии Луиса Б. Майера, что в среду на послеобеденное время запланирована важная проба. «На протяжении следующих трех дней и ночей мы главным образом занимались репетированием», — сообщает Наташа, причем занимались, как выяснилось, не зря, а с положительным результатом, поскольку Мэрилин, читая текст со сцены, произвела на Майера надлежащее впечатление, о чем он и сообщил Хьюстону вместе с Хорнблоу. Тем пришлось неохотно согласиться с мнением шефа, которое по существу представляло собой распоряжение. «В жизни она производила на меня большее впечатление, нежели на экране, — признавался Хьюстон. — Было в ней что-то трогательное и милое». Пока Мэрилин не стала звездой экрана, Хьюстон вообще не проявлял особого энтузиазма, говоря насчет ее таланта. Только через несколько лет, когда она уже стала знаменитой, Хьюстон — и это было вполне типично для него — приписал все заслуги себе. Правда, часть из них ему все же пришлась уступить на долю талантливого оператора Хола Россона — который, как стало известно Мэрилин, на протяжении короткого периода был мужем Джин Харлоу.

Осенью этого года, во время реализации кинокартины «Асфальтовые джунгли», Мэрилин попросила Наташу приходить на съемочную площадку, чтобы оперативно давать ей советы. «Это было первое реальное проявление храбрости, которое я у нее заметила, — сказала в этой связи Наташа, — поскольку ни один режиссер не отнесется благожелательно к идее присутствия на площадке преподавательницы драматического искусства, которой может вздуматься начать вмешиваться в его работу. Но Хьюстон согласился, и в первый раз я работала на площадке исключительно с Мэрилин». Результат оказался впечатляющим — но не по причине присутствия Наташи, а невзирая на этот факт и даже вопреки ему. Хьюстон и Хорнблоу припоминают, что Мэрилин после каждого отснятого кадра посматривала на своего педагога: утвердительный кивок сверху вниз или же покачивание головой из стороны в сторону означали соответственно одобрение или неудовольствие. Если бы роль была более длинной, Хьюстон наверняка не вынес бы подобного вмешательства, поскольку Мэрилин под воздействием Наташи делалась совсем робкой и еще более встревоженной, чем обычно. (В готовом фильме все это можно увидеть въявь, когда в конце первой сцены с участием Мэрилин та, выходя из кадра, бросает мимолетный взгляд в сторону своей учительницы.) Однако, невзирая на зависимость от Наташи, игра Мэрилин в «Асфальтовых джунглях» великолепна, и она знаменует собой важный этап в развитии ее мастерства.

Первая из трех сцен, в которых она ненадолго появляется на экране, имеет место на двадцать третьей минуте киноленты, когда Мэрилин, лежа на диванчике, словно пушистая кошечка, смотрит вверх и видит над собой донжуана в годах, причем далеко не моложавого. Улыбаясь сквозь страх, она тихо спрашивает: «Чего ты так стоишь и присматриваешься ко мне, дядюшка Лончик?» Когда тот обнимает ее, чтобы поцеловать перед сном и отправить на ночь баюшки в постель, на лице Мэрилин заметна печаль — уныние и тошнотворная усталость содержанки, которая живет с гораздо более старшим мужчиной исключительно из финансовых соображений. Создаваемый ею образ, присутствующий на экране всего лишь семьдесят пять секунд, пробуждает в зрителе жалость и негодование.

Во второй сцене она сыграла Анжелу более наивно и чувственно. Одетая в черное платье с открытыми плечами, она сначала на момент предается унынию и печали при мысли, что ее могут бросить, а потом становится излишне многословной — это служит реакцией на известие, что у нее есть шансы отправиться в роскошный морской круиз. «Ты только вообрази меня на этом пляже в моем зеленом купальном костюме, — возбужденно говорит она своему любовнику. — Боже милый! Я едва не купила белый, но он все-таки не был по-настоящему классным. Пойми меня правильно! Если бы мне хотелось чего-нибудь суперклассного, я купила бы какой-нибудь французский! Девочки, берите ноги в руки, флотилия причаливает!» В одном-единственном кадре, снятом с первого же дубля, Мэрилин сохранила правильные пропорции между упорством материалистки и девичьей живостью и жизнерадостностью своей героини. Пару минут спустя, в последней для нее сцене, ей предоставляется наибольшая возможность проявить себя во всем блеске. Сначала раздраженная по причине вторжения полицейского, девушка становится перепуганным ребенком, подловленным полисменом на неуклюжем обмане, с помощью Которого она пыталась обеспечить алиби своему любовнику-бандиту. На протяжении двух с половиной минут и всего в двух кадрах Мэрилин смогла показать свою Анжелу не карикатурной простушкой и примитивной дурочкой, а чувственной девушкой, раздираемой одновременно страхом, детской лояльностью, бесстыдной заботой о собственной выгоде и мучительным отвращением к самой себе.