Первое поражение Сталина - Юрий Жуков Страница 64

Совет Народных Комиссаров постановил:

1. Все силы и средства страны целиком представляются на дело революционной обороны.

2. Всем Советам и революционным организациям вменяется в обязанность защищать каждую позицию до последней капли крови…

Да здравствует социалистическое отечество!

Да здравствует международная социалистическая революция!»²⁷

Итак, снова – только о социальных завоеваниях, об ожидании революции в Германии, которая лишь и спасёт Россию от всех бедствий, и ни слова об утрате чуть ли не половины европейской части страны. Почти всех национальных окраин… Так мыслил Ленин, большинство членов ЦК большевистской партии. Исключение составил Сталин. На следующий день, в разговоре по прямому проводу с правительством Украинской Советской Республики, он позволил себе предложить несколько иной выход из ставшего критическим положения.

«Мы, – объяснял Сталин, – благодаря медленному темпу революционного движения на Западе, неустойчивости наших войск и неслыханному хищничеству немецких империалистов попали временно в лапы чужеземного империализма, против которого мы должны теперь же готовить силы для организации отечественной войны /выделено мной – Ю.Ж./ в надежде на развёртывание революционных сил на Западе».²⁸

Да, как и все большевики, левые эсеры, Сталин пока ещё верил в европейскую революцию, которая вспыхнет как неизбежный ответ народов на мировую войну с её миллионами жертв. Но всё же понял и иное. Что вторжение иноземных захватчиков, стремящихся отторгнуть от России огромные территории, должно послужить началу войны отечественной, то есть всенародной, а не классовой, будь она оборонительной либо наступательной.

Тем временем, получив текст ультиматума, в половине пятого утра 23 февраля СНК (точнее – от его имени ЦК РКП(б)) капитулировал. Постановил: «Условия, предлагаемые германским правительством, принять и выслать делегацию в Брест-Литовск».²⁹ И тут же известил о том Берлин.

Такое, не терпящее отлагательств, решение уже через сутки, в три часа утра 24 февраля, было рассмотрено на заседании ВЦИК. Точка зрения Ленина победила. 116 голосами «за» при 85 – «против» и 26 – «воздержавшихся» (ими были, главным образом, «левые коммунисты») безоговорочное принятие условий Берлина было одобрено. И об этом правительство Германии тут же уведомил и. Не сообщили, правда, только то, что в знак протеста в отставку со своего поста подал Троцкий, а вслед за ним ещё пятеро наркомов: социального обеспечения – А.М. Коллонтай, финансов – И.И. Скворцов-Степанов, торговли и промышленности – А.Г. Шляпников, продовольствия – А. Г. Шлихтер, председатель ВСНХ – В.В. Осинский.

Однако немецкое командование воспользовалось тем, что в «условиях мира» преднамеренно не оговаривались сроки прекращения наступления. Германские войска неумолимо продолжали поход по Украине и Белоруссии. Ещё 18 февраля заняли Луцк, 20 – Ровно. После отправки ультиматума, 21 февраля вошли в Минск и Новоград-Волынский, 22 – в Коростень. А получив ответ СНК, 24 февраля захватили Житомир, 26 – Бердичев. 11марта – Киев. В те же дни начала наступление и 2-я австро-венгерская армия. От Тарнополя, вблизи которого несколько месяцев проходил «Украинский» фронт, вдоль железной дороги Жмеринка-Вапнярка-Одесса.

При создавшемся положении в наиболее сложных условиях оказались только что образованные по инициативе местных властей три областных объединения Российской Федерации, именовавших себя по обычаям тех лет республиками. Отвергшие верховную власть, как Рада, так и ВЦИК. Одесская – с 17(30) января, включавшая Херсонскую, Бессарабскую и южную часть Подольской губернии. Донецко-Криворожская – с 27 января (9 февраля), Харьковская и Екатеринославская губернии. Таврическая – с 7 марта, только Таврическая губерния.

Чтобы защитить себя, чтобы отразить нашествие врага, им пришлось срочно формировать отряды, пафосно названные армиями, хотя каждая из них по численности соответствовала всего лишь полку. Все они, поначалу действовавшие самостоятельно, в первых числах марта были объединены с таким и же армиям и УССР. Их возглавил В.А. Антонов-Овсеенко, утверждённый Верховным Главнокомандующим военных сил южных советских республик. И им, более напоминающим партизанские отряды, удалось более месяца сдерживать наступление врага. Только под натиском превосходящих, регулярных, имевших боевой опыт дивизий противника, они оставили Одессу 14 марта, Николаев – 17, Херсон – 19, Харьков – 31, Екатеринослав – 3 апреля, а в Крым вынуждены были пропустить немцев аж 18 апреля.

Между тем, российская мирная делегация, возглавляемая на этот раз членом ЦК РКП(б) Г.Я. Сокольниковым, которого сопровождали заместитель наркома по иностранным делам Г.В. Чичерин, нарком по внутренним делам Г.И. Петровский и член ВЦИК Л.М. Карахан, 28 февраля прибыли в Брест. Но начали переговоры с официального протеста. «Продвижение германских войск, – указывалось в нём, – не было приостановлено с момента принятия Россией германских условий. Российская делегация требует немедленного прекращения наступательных действий.³⁰

Но немецкая сторона не спешила с ответом. Пыталась максимально использовать время для предельно возможного расширения зоны оккупации. По той же причине она отказалась допустить на переговоры делегацию УССР во главе с представителем Народного секретариата в СНК РСФСР В.П. Затонским. Действительно, зачем иметь дело с людьми, присланными подлинной властью Украины, когда в распоряжении и Берлина, и Вены имеется послушная марионетка – Рада!

Только в пять часов вечера 3 марта всё было готово к подписанию мирного договора Российской Республики и Центральных держав. Вынужденные силой оружия ставить свои подписи, члены российской делегации всё же выступили с декларацией, призванной оправдать себя перед своей совестью, перед собственной страной.

«Мир, который ныне заключается в Брест-Литовске, – отмечал документ чисто риторический, не нужный тем, к кому был обращен, ни на что не влияющий, – не есть мир, основанный на свободном соглашении народов России, Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции. Этот мир продиктован с оружием в руках. Это – мир, который, стиснув зубы, вынуждена принять революционная Россия. Это – мир, который под предлогом «освобождения» российских окраин на деле превращает их в немецкие провинции и лишает их права на свободное самоопределение…

Но этого мало. Всё под тем же предлогом водворения порядка Германия силой оружия занимает области с чисто русским населением и устанавливает там режим военной оккупации и дореволюционного строя…»³¹

Не помогло… Договор пришлось подписать. Тот, в основу которого легли, практически без изменений, «условия мира» правительства Германии от 21 февраля. В соответствии с которым России пришлось отказаться от своих суверенных прав на территорию, лежащую к западу от лини и: Нарва– Псков – Смоленск – Могилёв – Курск – Миллерово – Новочеркасск. Такую границу фиксировали статьи III (общая) и VI (конкретная). Русская армия и Красная гвардия должны были немедленно оставить, если там ещё находились, Эстляндию, Лифляндию, район Пскова, Финляндию, Аландские острова и Украину.