Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор - Людмила Сукина Страница 64

При Павле было сделано много полезного в области экономики, образования и науки, упорядочения церковной жизни. Он стремился облегчить жизнь простого солдата и навести дисциплину в армии, избавить ее от казнокрадов и недобросовестных офицеров.

К достоинствам Павла относилось его умение, разбирая дела, касающиеся конкретных людей, поставить себя на их место, защитить несправедливо обиженного, проявить снисходительность к чужим взглядам. Когда один из военных начальников хотел уволить со службы горбатого подпоручика и тем самым оставить его без средств к существованию, то император на прошении несчастного оставить его в армии написал: «Я сам горбат, хотя и не полководец». Заставляя адмирала П. В. Чичагова, слывшего в придворных кругах якобинцем — поклонником идей французской революции, подчиняться своим приказам, Павел говорил ему: «Если вы якобинец, то представьте себе, что у меня красная шапка, что я главный начальник всех якобинцев, и слушайтесь меня».

В то же время импульсивный характер императора толкал его самого творить бессмысленные несправедливости. Когда он однажды увидел, как солдат-денщик тащит за идущим налегке офицером шубу и шпагу, то тут же приказал разжаловать офицера в солдаты, а солдата произвести в офицеры. Широко известна история с ошибкой, допущенной Павлом при чтении офицерских списков, когда запись «подпоручики же» он прочел, как «подпоручик Киже», а затем, обратив внимание, что фамилия часто повторяется в рапортах о всяких военных делах, произвел этого «старательного и храброго офицера» сначала в поручики, потом в капитаны и в полковники. В военной коллегии случился переполох, когда император захотел лично познакомиться с этаким молодцом. По странной случайности, на Дону нашелся офицер с такой редкой фамилией. Но пока за ним ехали, Киже неожиданно скончался. Говорили, что когда об этом доложили Павлу, тот искренне сокрушался: «Жаль, а ведь он был хороший офицер».

Павел был православным, хорошо знал Писание и разбирался в церковных службах. Он вникал в самые тонкие вопросы вероисповедания, при нем расширились права и возможности православного духовенства. Одновременно он согласился стать магистром католического Мальтийского рыцарского ордена и взял его под свое покровительство. Вслед за императором в орден потянулась и столичная знать. В Петербурге появились свои мальтийские рыцари, которых император награждал крестами и орденом Святого Иоанна Иерусалимского, проводил рыцарские обряды посвящения.

Странное поведение императора, резкие колебания его настроения вызывали сомнения в его психическом здоровье. В свое время еще его мать Екатерина II обращалась за консультацией к врачам по поводу нестандартного поведения сына, она боялась, что это проявление дурной наследственности, ведь его отцом был не совсем нормальный Петр III. При дворе ходили слухи, что Павлу поставили неблагоприятный диагноз. Но тогда в распространении этой информации (или дезинформации?) была заинтересована сама Екатерина, постоянно искавшая все новые основания, чтобы не допустить нелюбимого сына к власти. Позже на психическое расстройство мужа жаловалась и великая княгиня Мария Федоровна в письме к своему корреспонденту С. И. Плещееву.

Но когда Павел стал императором, по поводу его психического состояния можно было только строить предположения, никто не осмелился бы предложить ему обследоваться. Когда Павел Петрович собирался со своими пятнадцатью устаревшими и нуждающимися в ремонте кораблями Балтийского флота дать бой превосходящей в десятки раз британской армаде, многие иностранные послы писали своим правительствам, что русский царь лишился рассудка.

Придворные и сановники, имевшие возможность часто видеть императора и наблюдать его поведение в различных ситуациях, также неоднократно бросали в его адрес обвинения в «безумии». Н. П. Панин назвал его царствование «тиранией и безумием», С. Р. Воронцов — «правлением варвара, тирана и маньяка», а П. В. Завадовский — «задами Ивана Грозного». В. Ф. Растопчин так описывал состояние своего государя: «то умоповреждение, то бешенство». Мнение современников подытожил друг великого князя Александра Павловича Адам Чарторыйский:

«Все, то есть высшие классы общества, правящие сферы, генералы, офицеры, значительное чиновничество, словом, все, что в России составляло мыслящую и правящую часть нации, было более или менее уверено, что император не совсем нормален и подвержен безумным выходкам».

Многие в России и Европе и позже задумывались над вопросом, был ли Павел действительно сумасшедшим или просто нервным человеком со странностями. Известный французский психиатр Жан Эскироль считал, что у императора наблюдалось «мозговое заболевание, обыкновенно хроническое, без лихорадки, характеризуемое расстройством восприимчивости, разума и воли». Выдающийся отечественный психолог и психиатр конца XIX — начала XX в. П. И. Ковалевский считал, что император принадлежал к «дегенератам второй степени, с наклонностями к переходу в душевную болезнь в форме бреда преследования». Русские и иностранные медики, изучавшие мозг Павла после его смерти, были в своих выводах не столь категоричны: они полагали, что раздражительность и небольшие психические отклонения царя оказались обусловлены некоторыми врожденными недостатками в строении черепа.

Скорее всего, Павел не был душевнобольным человеком в медицинском смысле этого понятия. Современная психиатрия говорит о том, что в возрасте около 40 лет, когда Павел Петрович оказался на русском престоле, у многих мужчин, не удовлетворенных своей жизнью и достигнутыми успехами, могут развиваться тяжелые неврозы, сопровождающиеся депрессивными состояниями, резкими проявлениями раздражительности, навязчивыми идеями, колебаниями в собственных решениях и жизненных установках. Но эти состояния поддаются лечению при создании благоприятных условий и своевременной психотерапевтической помощи и внимательном отношении со стороны окружающих. В случае же императора Павла окружающим, семье, придворным, дворянскому обществу в целом проще было согласиться с тем, что император — сумасшедший, чем признать его несчастным человеком, который вынужден прибегать к жестокости для защиты своих идеалов и метаться в поисках правильных решений. Император может быть каким угодно, но терзаться душевными сомнениями и путаться в собственных поступках он не имеет права.

Ну разве может психически здоровый человек поссориться с дворянством, даже если он делает это ради пользы государства? Русское дворянство было заласкано и избаловано предыдущими государями — Елизаветой, Петром III, Екатериной II. При них оно получило от императорской власти массу привилегий и преимуществ перед другими сословиями. А Павел все испортил. Сначала он было еще улучшил жизнь дворян, учредив в 1797 году Вспомогательный банк, выдававший им огромные ссуды под небольшие проценты. Но затем изменил несколько важнейших пунктов екатерининской «Жалованной грамоты дворянству», гарантировавших дворянские вольности. По этому документу дворяне имели полную свободу от обязательной военной и гражданской службы, многие были с рождения записаны в полки, но являться туда не собирались. Павел в 1797 году распорядился всем числившимся на военной службе прибыть к месту ее прохождения. Кроме того, от властей на местах он потребовал составить списки всех «неслужилых дворян». Обнаружилось, что ничему не обученных и нигде никогда не служивших «митрофанушек», социальный тип которых в свое время был ярко описан другом Павла драматургом Д. И. Фонвизиным в комедии «Недоросль», по России насчитываются сотни, если не тысячи. В одной Воронежской губернии таковых нашлось 57 человек. 43 из них, годных по возрасту и здоровью, были насильно определены императором на военную службу. Можно себе представить, как были недовольны эти люди и их семьи.