Тайные страницы истории - Василий Ставицкий Страница 63

…Созданная нам обстановка и условия для работы были такие, что ожидать серьезных признаний от арестованных было нельзя. Постоянное присутствие англо-американских офицеров на допросе, а возможно и сделанное заранее предупреждение о том, что допрос будет вестись русскими офицерами, дали возможность арестованным держать себя на допросах весьма независимо и от правдивых ответов уклоняться. Кроме этого, при таких сроках можно составить только поверхностное мнение об арестованных.

…Все они охотно дают показания военно-исторического характера, но совершенно уклоняются от дачи показаний по конкретным вопросам, связанным с выяснением местопребывания отдельных военно-политических преступников Германии, относительно подпольных антисоветских формирований, к созданию которых предпринимались меры Гитлером и приближенными к нему лицами в последний период, а также относительно злодеяний, которые осуществлялись немецкими солдатами и офицерами по отношению к советским гражданам. О своем отношении к фашистским партиям они заявили, что в Германии военным запрещено вступать в какие-либо партии и, таким образом, они якобы ничего не могут сообщить о деятельности нацистских организаций.

…Свою преданность Гитлеру и активное участие в войне они объясняют, с одной стороны, принятием на себя присяги, с другой — якобы тем фактом, что Гитлер сумел внушить не только народу Германии, но и им — высшим генералам — уверенность, что к войне Германию вынудил Советский Союз, готовивший на границах военные мероприятия в широких масштабах.

…Геринг безусловно много знает, но показаний при такой обстановке не дает. Он улучил момент и шепнул переводчику, что хотел бы, чтобы его допросили без представителя союзников, так как может сообщить кое-что важное. Однако такой возможности у нас не было.

Начальник 5 отдела 3 Управления НКГБ СССР,

полковник Госбезопасности Поташев

24 июня 1945 года

(Из докладной записки)

КРАТКАЯ ЗАПИСЬ

результатов опроса германского генерал-фельдмаршала Кейтеля Вильгельма

от 17 июня 1945 года

Кейтель Вильгельм — генерал-фельдмаршал, 62 лет, начальник Генерального штаба Вооруженных сил Германии.

— Когда Вас назначили на пост начальника Генштаба Вооруженных сил Германии?

— Я являюсь начальником Генштаба Вооруженных сил Германии с 1935 года и, исполняя эти обязанности, руководил разработкой, организацией и проведением операций вооруженных сил страны—сухопутной армией, ВВС и ВМФ.

— Являлись ли Вы членом национал-социалистической партии?

— Согласно существовавшему в немецкой армии правилу военнослужащие не могли быть членами политпартий и я не составлял исключения. Правда, в 1939 году личным указом Гитлера я был награжден золотым значком НСДАП, однако это награждение не имеет отношения к членству в партии. В 1939 году в Германии не были еще восстановлены военные ордена и поэтому Гитлер, желая наградить меня после захвата Чехословакии, вручил мне этот значок.

— А по существу Вы разделяли политику национал-социалистической партии?

— На этот вопрос мне ответить очень трудно. Я не могу сказать, что был согласен со всеми мероприятиями партии, однако поддерживал ее мероприятия по укреплению и восстановлению Вооруженных сил Германии. Я должен заявить, что теперь, по прошествии долгого времени, мне, трудно восстановить в памяти все события и поэтому я затрудняюсь в ответе.

— С какого времени Германия начала подготовку к войне против Советского Союза и какое участие Вы принимали в этой подготовке?

— Вопрос о возможности войны с Советским Союзом впервые встал с некоторой определенностью к концу

1940 года. В период осень 1940 —зима 1940/41 года этот вопрос ставился только в плоскости возможности активных действий германских Вооруженных сил на Востоке, с целью предупреждения нападения России на Германию В этот период никаких конкретных мероприятий Генштабом не предпринималось. В период зимы 1941—весны 1941 года война на Востоке считалась почти неизбежной, и Генштаб начал подготовительные мероприятия и разработку планов войны.

Я не могу сказать, какими политическими планами располагал Гитлер, но в отношении подготовки войны на Востоке я исключительно руководствовался оценкой с военной точки зрения. Генштаб располагал данными, что с ранней весны 1941 года Советский Союз приступил к массовому сосредоточению своих сил в приграничных районах, что свидетельствовало о подготовке СССР если не к открытию военных действий, то по крайней мере к оказанию открытого военного давления на внешнюю политику Германии.

Первоначально я относился к возможности начала войны на Востоке весьма скептически, о чем может свидетельствовать мой меморандум на имя министра иностранных дел от сентября 1940 года, в котором я считал войну с Советским Союзом маловероятной. Однако в ходе развития событий зимы 1940/41 года это мнение подверглось значительным изменениям, в первую очередь под влиянием разведывательных данных о сосредоточении русских войск.

Для нас было очевидно, что аналогичная подготовка ведется Советским Союзом и по дипломатической линии. Я считаю, что решающим событием в этом отношении явился визит Молотова в Берлин и его переговоры с руководителями германского правительства. После этих переговоров я был информирован, что Советский Союз якобы поставил ряд абсолютно невыполнимых условий по отношению; к Румынии, Финляндии и Прибалтике. С этого времени можно считать, что вопрос о войне с СССР был решен. Под этим следует понимать, что для Германии стала ясной угроза нападения- Красной Армии.

Эта опасность стала особенно ясной после шагов СССР в балканской политике. В частности, в отношениях Советского Союза с Югославией мы видели, что Сталин абсолютно недвусмысленно обещает Югославии свою военную поддержку и рассчитывает использовать ее как удобный политический плацдарм для развертывания дипломатического воздействия, а в случае необходимости и непосредственных военных действий.

Прямым выводом напрашивалась необходимость нейтрализовать эти мероприятия Советского Союза, что и было сделано путем молниеносного удара по Югославии.

Я утверждаю, что все подготовительные мероприятия, проводившиеся нами до весны 1941 года, носили характер оборонительных приготовлений на случай возможного нападения Красной Армии. Конечно, при подготовке этих мероприятий мы решили избрать более эффективный способ, а именно — предупредить нападение Советской России и неожиданным ударом разгромить ее Вооруженные силы.

К весне 1941 года у меня сложилось определенное мнение, что сильное сосредоточение русских войск и их последующее нападение на Германию может поставить нас в стратегическом и экономическом отношениях в исключительно критическое положение. Особо угрожаемыми являлись две выдвинутые на Восток фланговые базы — Восточная Пруссия и Верхняя Силезия. В первые же недели нападение со стороны России поставило бы Германию в крайне невыгодные условия. Наше нападение явилось непосредственным следствием этой угрозы.