Тамплиеры - Пирс Пол Рид Страница 63

После очередной неудачной попытки призвать раскольников к порядку папа Иннокентий обратился к верховному правителю региона графу Тулузскому Раймунду VI с требованием искоренить ересь силой. В 1205 году Раймунд пообещал ему принять меры, но так ничего и не сделал. А в 1207 году после встречи Раймунда с папским посланником – легатом Пьером Кастельно в городе Сен-Жиль провинции Прованс последний был убит одним из членов графской свиты. Столь возмутительный инцидент побудил Иннокентия III объявить крестовый поход против еретиков. Следующие два десятилетия прошли в непрерывных войнах и взаимной кровавой резне, которая закончилась тем, что французский король присоединил Лангедок к своим владениям. Катаров выслеживали и безжалостно сжигали, а порой, измученные пытками, они сами в отчаянии бросались в костер. В конце концов ересь удалось подавить, но вместе с ней из жизни ушло и то, что некоторые историки называют уникальной цивилизацией с развитой и утонченной культурой, а их противники – «обществом в состоянии усиливающегося раскола, которое хотя и цеплялось за внешнюю оболочку хрупкой цивилизации, но было обречено на исчезновение».

Первым Альбигойский крестовый поход возглавил Симон де Монфор, тот самый рыцарь из северной части Франции, который покинул войско Бонифация Монферратского и венецианцев, направлявшихся к Заре. И вот случилось так, что вся провинция Лангедок оказалась в его полной власти, и он вполне мог – как франкские вожди в Палестине или норманны в Антиохии – основать собственную правящую династию, хотя и под контролем церкви. Но судьба отвернулась от него – Симон де Монфор погиб во время осады Тулузы.

Вся местная знать – и католики, и катары – этот крестовый поход рассматривала как вражеское вторжение северян в их родные владения; несмотря на постоянную смену верховной власти, они упорно отстаивали свою независимость. Вассальные обязательства перед сеньором и собственные политические интересы неизбежно были связаны с религиозными разногласиями, что нередко приводило к парадоксальным союзам: король Педро II Арагонский, одержавший важную победу над мусульманами в битве при Лас-Навас-де-Толосе в 1212 году, уже в следующем году погиб, сражаясь с отрядом Симона де Монфора под стенами Муреты.

Какая же роль в этих внутриконфессиональных и братоубийственных войнах отводилась рыцарским орденам? И тамплиеры, и госпитальеры располагали в районе боевых действий солидными владениями, включая мощные укрепления и замки. Граф Тулузский Раймунд VI был одним из вождей 1-го Крестового похода. Поэтому неудивительно, что все его наследники и вассалы жертвовали этим рыцарским братствам свои земельные наделы – особенно ордену святого Иоанна, – хотя самое крупное поместье, Мас-Ден в Русиньоле, принадлежало храмовникам. Помимо того, оба ордена имели давние дружеские связи с Арагонским королевством, помогая его монархам бороться с маврами.

В развернувшемся военном конфликте, где на одной стороне стоял папа и его армия во главе с Симоном де Монфором, а на другой – граф Тулузский Раймунд IV и король Педро II вместе с большей частью дворян провинции Лангедок, симпатии орденов разделились. В общем-то оба братства всегда старались сохранять нейтралитет и закрепили свою позицию в Парижском соглашении, которое положило конец затянувшейся междоусобице. Если же орденам приходилось участвовать в военных действиях, то госпитальеры поддерживали Раймунда IV и Педро II, а рыцари-храмовники, хотя и сражались с маврами на стороне арагонского короля, всегда с крайним тщанием исполняли свои обязанности и отношении папы и Святой церкви. Верность рыцарей Храма Симону де Монфору и крестоносной идее никогда не подвергалась сомнению. В 1215 году Симон де Монфор даже посетил Дом тамплиеров недалеко от Монпелье.

Вместе с тем следует напомнить, что главная миссия тамплиеров – борьба с исламом на Востоке; да и сам Иннокентий III вовсе не пытался втянуть их в войну с катарами, что в немалой степени подтверждает и создание в 1221 году по образцу тамплиеров нового ордена, получившего название «воинство защиты веры Иисуса Христа». Тем не менее, будучи вассалами французского короля, храмовники являлись если не участниками, то свидетелями кровавой расправы с мирными жителями в Марманде, устроенной весной 1219 года армией принца Людовика. А в 1226 году, уже став королем, Людовик VIII во время осады Авиньона, будучи в отсутствии, передал всю полноту власти рыцарю-храмовнику брату Эврару, который и принял капитуляцию.

Непрекращающиеся попытки обвинить тамплиеров в поддержке катаров, на основе которых в наше время и создается их коллективный портрет, значительно убедительнее выглядят в отношении госпитальеров, но и в этом случае отсутствуют прямые свидетельства, подтверждающие их симпатии к еретической идеологии. По мере становления орден святого Иоанна завязывал все более прочные отношения с графами Тулузскими – не только в Европе, но и на Ближнем Востоке. У госпитальеров имелось много владений в Лангедоке, а в Триполи им принадлежала мощная крепость Крак-де-Шевалье, пожалованная Раймундом II Триполитанским, знаменитым внуком Раймунда VI Тулузского. Естественно, что во время Альбигойских войн они держали сторону наследников столь щедрых благодетелей, с которыми рыцари-госпитальеры – в отличие от храмовников – были крепко связаны политическими и экономическими отношениями. Катары, надеясь получить consolamentum ^[19]от своих парфатов, столь же щедро одаривали госпитальеров, дабы те стали их поручителями перед Всевышним или собратьями, полагая, что они не слишком разбираются в теологии и охотно выполнят их просьбу.

Таким образом, орден госпитальеров разбогател благодаря поддержке врагов крестоносцев. После гибели Симона де Монфора при осаде Тулузы и временного отступления крестоносцев католические епископы и монахи-цистерцианцы тут же покинули этот регион, а тамплиеры оставили все свои владения в Шампани, в то время как госпитальеры и бенедииктинцы остались на месте. Однако позднее за сотрудничество с катарами бенедиктинский монастырь в Алете был закрыт. Одним из самых ярких проявлений истинных симпатий госпитальеров стала смерть в битве под Муретой арагонского короля Педро II – они тогда испросили позволения вывезти с поля боя тело своего покровителя. Точно так же они официально признали своим собратом Раймунда VI, а после его смерти в 1222 году забрали тело под свою охрану, поскольку граф был отлучен от церкви и не мог покоиться в освященной земле. Некоторое время его останки сохранились в одном из госпитальерских приоратов, пока Раймунд VII не добился от римской курии разрешения похоронить его в часовне. Погребенный оставался там вплоть до XVI века, когда «крысы прогрызли деревянный гроб и останки Раймунда были навсегда утрачены».