Золото Трои - Майкл Вуд Страница 63

Любая королевская власть должна строиться на двух фундаментах. Первый — сила и групповое чувство, которое находит свое выражение в солдатах. Второй — деньги, которые поддерживают солдат и обеспечивают всю конструкцию, необходимую королевской власти. Распад начинается у династий с этих двух фундаментов.

Итак, таким монархам, как Агамемнон, для снаряжения его воинства и вознаграждения его была нужна добыча — сокровища, сырье, драгоценные металлы, скот и женщины. Такова правда жизни всех так называемых героических обществ. У Гомера, как мы видели, величайшей честью было называться «разорителем городов». Власть в бронзовом веке опиралась на существующие структуру и идеалы общества. Это подтверждают таблички с линейным письмом Б из Пилоса. Присутствие на них имен рабов с Лемноса, Хиоса, из «Азии», Милета, Галикарнаса и Книда, работающих на отлично организованных «государственных предприятиях», показывает, что миру Агамемнона необходимо было постоянно захватывать рабов либо покупать их на невольничьих рынках. Это было общество, где дополнительные расходы — накопление сокровищ, культ монарха, царские погребения, военные расходы — были настолько непомерны, что гигантскую трудовую пирамиду нужно было постоянно подпитывать. Рабочая сила нуждалась в непрерывном обновлении, несмотря на то что рабыни приносили потомство, поскольку продолжительность жизни в неволе наверняка была очень низкой. Показателен контраст между длинными описаниями дворцовых запасов богато украшенной мебели в пилосских табличках и короткими списками чужеземных рабов и их рационов. Только представьте, какие средства и сколько труда вложено в «одно кресло пружинное, инкрустированное египетской синью, и серебром и золотом на спинке, которая украшена человеческими фигурами из золота, и с парой золотых фиалов, и с золочеными грифонами и грифонами из египетской сини». Это всего лишь одна позиция из множества дошедших до нас (как и следовало ожидать, такое же внимание к деталям проявляется в описаниях военного снаряжения, например, кузовов колесниц, «инкрустированных слоновой костью, выкрашенных в темно-красный цвет, с поводьями с кожаными щечными ремнями и мундштуком из рога»).

А теперь перед нами «двадцать одна книдская женщина, двенадцать девочек, десять мальчиков… В Эвдейвеле: восемь женщин, две девочки и три мальчика; 336 литров пшеницы, 336 литров фиг…». Специалисты высчитали, что каждый из этих людей получал паек в 24 литра в месяц, немногим меньше классического солдатского пайка.

Если добавлялись фиги, то уменьшалось количество пшеницы: римский агроном Катон рекомендовал сокращать в рационе количество хлеба рабам, «когда они начинают есть фиги». Таким был мир Агамемнона.

Взяв это за основу, мы должны учесть особые условия XIII в. до н. э. Вскоре после 1300 г. до н. э. в Средиземноморье участились пиратские набеги и стала распространяться нестабильность, позднее поглотившая его. Вероятно, были и экономические проблемы, перенаселение, неурожаи, засухи и голод — это ученым еще предстоит выяснить. Точно так же нет ответа на вопрос об изменениях климата. А не снизился ли объем микенской торговли с Ближним Востоком к концу столетия и не прекратился ли он вовсе? Все эти факторы могли сыграть свою роль. Нельзя исключать вероятность междоусобиц внутри родовых групп династий и войн между соперничающими городами-государствами, подобно описанным в легенде о разграблении Фив аргивянами за поколение до Троянской войны. Могли сыграть свою роль и события на побережье Малой Азии: как раз в это время хетты, похоже, захватили Милет, один из крупнейших городов Эгейского мира, и, возможно, греки были вытеснены из юго-западной Анатолии, что заставило их двинуться в поисках рабов и сырья на север — в сторону Трои.

Возможно, это и гипотезы, но какая-то комбинация некоторых или всех этих факторов должна быть верной. Мы обязаны как-то учитывать изменение экономической ситуации на Пелопоннесе, и следует предположить, что Агамемнон и его товарищи-цари и элита делали все возможное, чтобы исправить положение. Их царства нуждались в добыче, рабах и сокровищах, и частые хищнические набеги были всего лишь способом поддержания власти: фактически такие вылазки осуществлялись ежегодно. Наиболее вероятно, что набеги производились в северном и восточном направлениях, особенно на побережье Малой Азии, где, как сообщают хеттские таблички, активность греков увеличилась в первые десятилетия XIII в. до н. э. С учетом вышесказанного нападение на цитадель, контролировавшую Дарданеллы, представляется столь очевидным, что, если бы и не было легенды о Трое, мы должны были бы принять его как постулат. Незачем было беспокоиться о поводе для нападения — такого рода войны были заложены в самой природе микенского общества и монархии.

Здесь можно попытаться использовать в качестве доказательства хеттские таблички. Как мы уже видели, цари Аххиявы, упомянутые, но не названные в хеттских текстах, это, возможно, те, кого греческие предания запомнили как династию Атридов и Агамемнона. Но в Анатолии мы оказываемся на более твердой исторической почве. В те времена, что нас интересуют, правили хеттские цари Муваталли (1296–1272 гг. до н. э.), Урхи-Тешуб (1272–1265 гг. до н. э.) или брат Муваталли, Хаттусили (1265–1235 гг. до н. э.) ^[14]. Кое-что нам известно и о династии, правившей в Вилусе-Трое. Царем Вилусы во времена правления Муваталли (а возможно, и долгое время после него) был Алаксанд, несомненно, ставший прототипом гомеровского Александра-Париса (анатолийский Пария). Похоже, он правил в то время, когда началась война, и хеттские архивы предоставляют обширные сведения о ситуации, приведшей к ней, рисуя нарастающее влияние микенских правителей в западной Анатолии.