Берия. Арестовать в Кремле - Анатолий Сульянов Страница 63

Ни Главный маршал авиации Новиков, ни генерал-лейтенант Телегин, ни другие арестованные генералы и офицеры ничего существенного не показали; оставалось одно — фальсифицировать протоколы, включая подделки подписей узников тюрем.

Оттягивать принятие решения по аресту Г. К. Жукова Берия больше не мог — он начал чувствовать охлаждение к себе «отца народов». Нужны были новые процессы, новые «враги народа», готовившие заговоры, покушения, попытки взорвать правительственные здания и… дачи руководителей страны.

Усердиями МГБ дело о «заговоре военных» во главе с Жуковым было, по мнению Берия, в основном отработано, вряд ли Сталин станет смотреть «дело».

И маршал Берия направился к генералиссимусу; тот долго слушал рассуждения своего заместителя, молча расхаживая по кремлевскому кабинету, курил трубку, изредка бросая колючие взгляды то на Берия, то на прихваченного им с собой для убедительности и важности «дела» министра госбезопасности Абакумова.

— Налицо, товарищ Сталин, попытка сколотить военную оппозицию. Настоящий заговор. Вы, — нажимал Берия на «болевые точки» генералиссимуса, — приняли тогда мудрое решение: отстранили Жукова от должности замминистра обороны и направили на округ. Вы мудро распознали его карьеристскую натуру, его желание выглядеть Георгием Победоносцем, убивающим дракона. Он-де победитель гитлеровского рейха!

— Что скажет Абакумов? — Сталин долго смотрел на застывшего у двери министра госбезопасности, ждал, когда тот заговорит.

— Товарищ Берия сказал все, что известно МГБ. Заговор существует, товарищ Сталин.

— Вы тоже подозреваете Жукова? — Сталин остановился рядом с Абакумовым, не переставая колюче смотреть ему в лицо. — Говорите.

— Да, товарищ Сталин. Многие арестованные дали показания.

— О чем? — Сталин почти в упор рассматривал порядком струхнувшего министра, заметил, как подрагивает верхняя губа Абакумова.

— О… разговорах, встречах, намерениях Жукова.

— Какие же намерения Жукова?

— Это мы собираемся выяснить после его ареста.

Сталин сел за стол, открыл «дело», бегло просмотрел несколько страниц, прочел «показания» военных, закрыл папку, прихлопнув ее рукой.

— Мелочь, — глухо проговорил он. — Не верю. У Жукова есть завистники, — встал, долго ходил по кабинету, смотрел тяжело и сердито. — Не верю! Я его хорошо знаю. За четыре года войны я его видел в разной обстановке. Не сомневаюсь в его честности. «Замашки Бонапарта»! У кого из начальников их нет, есть и у тебя, Лаврентий, но ты их ловко скрываешь. Есть и у него, — Сталин кивнул на Абакумова, медленно махнул рукой, давая понять, что министр может идти. Тот круто повернулся и исчез за дверью.

— Ты, Лаврентий, что-то стал темнить. Смотри! — грозно сверкнув холодным взглядом, Сталин недовольно посмотрел на Берия. — Не думай, что я не вижу, не знаю. Ошибаешься. Мне говорят о тебе люди. Не зарывайся.

Берия стоял вытянувшись, бледнея, не находя места рукам, не спуская глаз с генералиссимуса. «Кто мог что-то сказать ему обо мне? Что он имел в виду?» — спрашивал сам себя Берия, испуганно шаря глазами то по лицу вождя, то по «делу Жукова», то по плотно прикрытой двери, за которой, казалось, кто-то подслушивал их разговор.

— А Жукова арестовать не дам!..

Берия долгое время был в состоянии сильного нервного возбуждения: Сталин впервые не поверил ему, не поддержал его предложений, а через неделю, при обсуждении на Политбюро сроков испытания атомного оружия, за которое нес ответственность Берия, поставил под сомнение его доклад, потребовав создания компетентной комиссии с участием крупнейших ученых. Страх перед Сталиным все чаще посещал Берия. Он искал причины неожиданного поворота в их отношениях, вспоминал совещания и заседания с его, Берия, докладами и выступлениями, перебирал в памяти события, людей, встречи, связанные с участием вождя, но ответов не находил. Все, что поручалось ему Сталиным, все исполнялось им в установленные сроки. Где, где зарыта собака, — спрашивал себя Лаврентий Павлович, — кто нажаловался «отцу народов»? Как вернуть былое расположение Сталина к себе? А если припугнуть его новой организацией заговорщиков? Страх — сильная штука! Не случайно вождь недавно потребовал поставить новый замок в двери на ближней даче…

Долгие годы Георгий Максимилианович Маленков, работая в аппарате ЦК заведующим отделом, оставался не на виду; не избранный в состав ЦК, он тем не менее принимал активное участие в деятельности Центрального Комитета, всячески поддерживал Ежова в отношении репрессий, чем завоевал расположение и Сталина, и Ежова. В 1937 году Маленков и Ежов фактически разгромили партийную организацию Белоруссии, сняв с постов руководителей республики и отдав их под суд.

После назначения Берия наркомом внутренних дел Маленков довольно быстро сблизился с ним, и их тесные, если не сказать дружеские, отношения продолжались почти пятнадцать лет, вплоть до ареста Берия. Только на XVIII съезде в 1939 году, а в ЦК Маленков работал с 1925 года, он был избран в состав ЦК и секретарем, оставаясь у руля Управления кадров ЦК ВКП(б), преобразованного из отдела. После доклада в феврале 1941 года на XVIII партийной конференции Маленков избирается в состав Политбюро.

Надо отдать должное Маленкову — в самые трудные годы войны он сравнительно часто выезжал на разные фронты, выполняя поручения Сталина, был под Сталинградом. Какое-то время как член Ставки Верховного Главнокомандования занимался производством самолетов для фронта, принимал участие в укомплектовании Военно-Воздушных Сил РККА боевой техникой и личным составом.

После войны Сталин назначил Маленкова председателем Комитета по демонтажу немецкой промышленности. На этом посту он приобрел и друзей, и недругов: каждый руководитель старался заполучить побольше станочного парка и другого оборудования. Особенно обострились отношения Маленкова с председателем Госплана Николаем Вознесенским, положившие начало обиде и частым столкновениям.