Деникин - Георгий Ипполитов Страница 63

Опять шли собственноручные алексеевские телеграммы стратегического характера, распоряжения, директивы, обоснование которых иногда не было понятно Деникину и генерал-квартирмейстеру Юзефовичу. Много раз втроем (Деникин, Юзефович, Марков, второй генерал-квартирмейстер) обсуждали эту проблему. Экспансивный Юзефович жаловался товарищам:

— Не могу быть я писарем. Зачем ставке квартирмейстер, когда любой писарь может переписывать директивы…

Деникин и Юзефович стали поговаривать об уходе. Марков заявил, что без них не останется ни одного дня. Наконец, Антон Иванович решил объясниться с Михаилом Васильевичем.

Генерал Алексеев искренне удивился упреку:

— Разве я не предоставляю вам самого широкого участия в работе, что вы, Антон Иванович!

Результат беседы генерал Деникин обобщил так: оба взволновались, расстались друзьями, но вопроса не решили.

Опять «конференция» втроем. После долгих дебатов сошлись на следующем. Хотя общий план кампании 1917 года разработан давно и подготовка находится в такой стадии, что существенные перемены невозможны, а детали сосредоточения и развертывания войск при современном состоянии их — вопрос спорный и трудно учитываемый некоторые изменения плана Деникину удастся провести. Уход же трех профессионалов только повредит делу и пошатнет и без того непрочное положение верховного. Поэтому решили потерпеть.

Терпеть, правда, пришлось недолго, так как в конце мая по решению Временного правительства генерал Алексеев, а за ним вскоре Деникин, Юзефович, Марков оставили ставку…

А пока Антон Иванович смог все-таки сосредоточиться на подготовке летнего наступления армии. Соответствующую директиву верховный главнокомандующий подписал в марте 1917 года. Действия генерала в этот период противоречивы. Так, на совещании в ставке 21 мая 1917 года отмечалось, что Деникин небезуспешно занимался вопросами демобилизации 40-летних солдат, проводившейся по решению Временного правительства. Он выступил умелым координатором между тылом и фронтом, что нашло одобрение у всех главкомов армиями фронтов.

Однако при оценке разведывательных данных Деникин проявил нервозность и колебания. Ставка располагала разведывательной информацией о том, что если Россия выходит из войны, то на нее сразу нападает Япония. А если Россия сможет организовать наступление, то Япония выставит на Дальний Восток один миллион человек для участия в войне на стороне русских, но потребует за это Уссурийский край. Начальник штаба главковерха, видимо, сомневался в достоверности такой информации. Тем не менее он счел нужным срочно и в строго секретном порядке направить всем главнокомандующим армиями фронтов соответствующую ориентировку.

Ему еще не хватало военного-политического кругозора, опыта руководства агентурной разведкой, находившейся у него в подчинении. Подобного опыта он не мог приобрести в войсках в тактическом звене.

Деникин считает, что готовящимся наступлением можно победоносно завершить войну. Он твердо верит в его успех. Антон Иванович с энтузиазмом поддержал идею Брусилова о создании ударных батальонов. Генерал отправил военному министру телеграмму с просьбой допустить делегацию черноморских моряков в запасные полки Петроградского и Московского гарнизонов, чтобы «после горячего призыва вызвать желающих поступить в эти батальоны и приступить к действию незамедлительно, ибо каждый день дорог».

Подобный оптимизм основывался на логике военного профессионала, учитывающего только военные факторы. Генерал не представлял в полном объеме степень разложения армии. В отличие от него более опытный генерал Алексеев понимал это. Он телеграфировал союзникам о том, что подготовка летнего наступления серьезно осложняется «неудовлетворительным духовным состоянием армии».

Постепенно отношения начальника штаба и главковерха налаживались, а буквально перед своей отставкой он сказал Деникину:

— Вся эта постройка, несомненно, скоро рухнет, придется нам снова взяться за работу. Вы согласны, Антон Иванович, тогда опять работать вместе?

Деникин ответил согласием.