"Долой стыд!" Сексуальный Интернационал и Страна Советов - Ольга Грейгъ Страница 63

Скорее всего, в обыденной ситуации так оно и есть. Однако нелепо было бы утверждать, что все вышедшие на панель в послереволюционный период имели генетическую предрасположенность к пороку. А, значит, государство вынудило население в массовом порядке заниматься проституцией, создав – впервые в истории человечества! – ситуацию, когда экономический фактор превзошел генетический.

Грехопадение славянских Ромео и Джульетты было вызвано порочным красным Змием, исповедующим большевизм.

В 20-е годы, еще когда более-менее открыто проводились социологические исследования, сотрудниками московского Института венерических болезней был проведен опрос многочисленной группы женщин, торговавших собой. На вопрос, что побудило их пойти на улицу, 95 % опрошенных дали одинаковый ответ: безысходная нужда в результате долгой безработицы, потеря рабочего места, развод, бедственное положение родственников и т. д. Оказалось, что в рядах проституток почти 40 % – дочери прежней аристократии, купечества и чиновников, – самого благородного слоя уничтожаемого русского общества; около 30 % – дочери рабочих, чьи отцы после «пролетарской» революции потеряли привычный полноценный заработок, позволявший им при царизме содержать многодетные семьи (где обычно супруга не работала).

На фоне ужасов становления советского общества, закономерно проистекая одно из другого, проходило и становление новой пролетарской морали и новой системы труда, шло насаждение утопических псевдоценностей. В годы расцвета проституции и в последующий период планового уничтожения «продажной любви» советская женщина претерпевала деформацию быта и мышления; социалистический образ жизни навязывал свои приоритеты. Под лозунгом равенства женщин призывали на производство: в сельское хозяйство, в легкую и тяжелую промышленность. Под лозунгом раскрепощения – приглашали в клубы, избы-читальни, народные дома, уголки работницы и крестьянки, заманивали на праздничные мероприятия и митинги, обязывали посещать разные собрания, лекции и политзанятия. Под лозунгом свободы – избавляли от семейных обязанностей, и, по сути, лишали права любить и быть любимой.

В принятой VIII съездом РКП(б) резолюции «О работе среди женского пролетариата» предлагалось всем партийным комитетам «ввиду настоятельной необходимости» укреплять силы партии «привлечением работниц и крестьянок к борьбе за коммунизм и к советскому строительству», осуществлять большую воспитательную деятельность на практике, широко использовать в этих целях все средства культуры.

XIV съезд партии в резолюции «О работе профсоюзов», отметив большое значение рабочих клубов и красных уголков в воспитании трудящихся, поставил задачу «больше вовлекать в них работниц, теснее увязывать клубную работу с политико-просветительными и воспитательными целями партии, осуществлять посредством клубов коммунистическое влияние». Выполняя решения съезда, партийные организации тут же активизировали клубную работу. Пример подали московские коммунисты; при их участии агитпроповскую деятельность среди жен рабочих в 1926 году развернули 62 клуба Краснопресненского района. Эти так называемые культурно-просветительные учреждения только одного района столицы объединили вокруг себя свыше 12 500 работниц. В Сокольническом районе Москвы, где действовало 40 клубов при фабриках и заводах, большое распространение получили «вечера пролетарки», «вечера работницы» с ярко выраженной политической направленностью. «Большую популярность» они завоевали у работниц фабрик имени Бабаева, Первой макаронной, «Большевичка». Клубы заняли значительное место и в работе с текстильщицами Иваново-Вознесенска. Так, среди посетителей клуба в 1927 г. женщины составили 42,3 %; специально для работниц здесь было организовано 75 лекций (один раз в пять дней!). Подобными действиями гордились, а цифрами оперировали делегатки всевозможных собраний, съездов и пленумов.

Для женщин, втянутых в общественную жизнь и в политику, в пустопорожнее времяпровождение, получивших особое, отличительное наименование – советских – придумывали ответственные фасадные должности: депутаток, делегаток, председательниц, женсоветчиц, уполномоченных, выборных, членш троек и комиссий. Активистки, перегруженные «общественными нагрузками», больше не могли быть идеальными или даже нормальными женами. Мужей, которые протестовали против постоянного отсутствия жен, вынужденных находиться то на собраниях, то в командировках, вызывали к партийному начальству (в комсомол, в женсовет и др.), где их упрекали в консерватизме и собственничестве и делали серьезные внушения от имени и по поручению…

«Сексуальная мораль, вырастающая из запросов рабочего класса, – поучительно донимала большевичка А. М. Коллонтай, – служит новым орудием социальной борьбы рабочего класса… Не в интересах класса «закреплять» за отдельным членом революционного класса самостоятельного его представителя, долженствующего прежде всего служить интересам класса, а не выделенной и обособленной семейной ячейке».

Вовлечение женщин в производительный труд, казалось бы, должно было гарантировать им экономическую независимость от мужчин. Но этого не произошло по той причине, что советские зарплаты никому не могли гарантировать экономического благосостояния; о партийном начальстве и агитпроповцах речь не идет, – для них существовала своя иерархия оплаты, зачастую деньги выдавались и через кассу и в конвертах; доходы советской касты в десятки раз превышали доходы основной массы населения.

Верхушка власти вообще жила по другим нормам и правилам. Для них и сексуальная свобода стала льготой, вроде спецпайка в спецраспределителе. Достиг определенного уровня – получай вместе с балыком и икрой и секс-игрушки. Нет нужды повторять ставшие притчей во языцех истории про похождения профессионального революционера, организатора большевистских боевых дружин, агента «Искры», а после 1917-го – председателя ЦИК СССР, члена Политбюро ЦК ВКП(б), а затем председателя Президиума Верховного Совета СССР, «всесоюзного козла» (по определению Сталина) Михаила Калинина, неугомонного насильника юных балерин из Большого театра. Или пересказывать всем известные байки про 900 любовниц Берии, про собрание порнографических журналов и литографий, найденных во время ареста Ягоды. И это когда простой гражданин за порнографию мог получить немалый срок. Начальники, которые запрещали эротическое искусство своим подчиненным, на самом деле имели гаремы из комсомолок, передовиц производства, делегаток, орденоносниц, просто смазливых сотрудниц своего аппарата, и с удовольствием смотрели заграничные порнофильмы на своих закрытых правительственных дачах. Над чем в годы явного развала Союза иронизировали осмелевшие советские творцы; «А ночами, а ночами для ответственных людей, для партийного начальства крутят фильмы про бл…» (бард Александр Галич). Ходили слухи, что Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, также большой насильник, избивал жену (имела звание подполковника медицинской службы) своими тяжелыми кулаками во время интима, бил и по груди и гораздо ниже, попрекая, что, мол, плохо отдается; поговаривают, что и умерла она от побоев. А вот зарплату он, мечтающий занять пост первого лица советского государства, установил себе после смерти вождя и Генсека в… миллион рублей в месяц – немыслимые деньги даже для высшего государственного чиновника! При Сталине все маршалы получали фиксированную зарплату в 100 000 рублей; больше уж и некуда…