История Крестовых походов - Жоффруа де Виллардуэн Страница 63

Когда король и бароны получили представление о ситуации, они согласились, что надо снимать лагерь, который был на стороне ближней к Каиру, и перемещать его на то место, где стоял лагерь герцога Бургундского, вдоль реки, что текла к Дамиетте. Чтобы обеспечить войскам полную безопасность, король приказал возвести перед мостом между нашими двумя лагерями укрепление, которое было сделано таким образом, что ни один всадник не мог проникнуть в него с любой стороны.

Как только оно было готово, все вооружились. Сарацины воспользовались моментом, чтобы напасть на наш лагерь. Тем не менее ни король, ни армия не снялись с места, пока все грузы не были перемещены через реку, и лишь потом Людовик двинулся во главе своих воинов. За ним последовали все его бароны, за исключением Готье де Шатийона, который командовал арьергардом. Когда войска миновали укрепление, Эрардде Валери бросился спасать своего брата Жана, которого сарацины захватили в плен и уже собирались увозить.

Основная часть армии пересекла реку, но те, кто оставались в укреплении, оказались в большой опасности, потому что его стены были невысоки, и конные сарацины могли стрелять прямо в них, а пешие бросали комья земли им в глаза. Наши воины все могли погибнуть, если бы не граф д'Анжу, который пришел к ним на помощь и вывел их невредимыми. Из всех, кто оставался в укреплении, мужественнее всех сражался Жоффруа де Мюссанбур, чем и заслужил непреходящую славу.

Теперь я расскажу вам о любопытном случае, свидетелем которого я был в канун Прощеной среды. В тот день мы хоронили Гуго де Ландрикура, который был при мне знаменосцем. Когда он лежал на похоронных дрогах в моей часовне, неподалеку, развалясь на мешках с ячменем, сидели шестеро моих рыцарей. Поскольку они громко разговаривали и их голоса мешали священнику, я подошел к ним, попросил вести себя потише и сказал, что для рыцарей и достойных людей недостойно так вести себя, когда звучат звуки мессы. Они начали смеяться и, похмыкивая, сказали мне, что они обсуждали повторный брак жены покойного. Я резко оборвал их, сказав, что неправильно и недостойно вести такие разговоры и что они, похоже, забыли своего почившего товарища. На следующий же день Господь поразил их своей местью. В ожесточенном сражении в Прощеную среду все они были убиты на месте или смертельно ранены, так что женам всех шестерых пришлось думать, как бы им снова выйти замуж.

Страдая из-за ран, полученных в Прощеную среду, я чувствовал, что становлюсь жертвой болезни, которая поразила всю армию. Она сказалась на моих ногах и во рту. Кроме того, я страдал от повторного приступа перемежающейся лихорадки и чувствовал такой озноб, что из носа постоянно текла слизь. Из-за всех этих хворей мне пришлось к середине Великого поста слечь в постель. Мой священник пришел ко мне в шатер, чтобы отслужить мессу у ложа. Он страдал от того же, что и я, и в момент причастия потерял сознание. Видя, что он вот-вот упадет, я босиком, в одной лишь рубашке соскочил с кровати и подхватив его на руки, мягко сказал, чтобы он отдохнул и лишь потом закончил причастие, потому что я не мог позволить ему уйти, не завершив обряда. Он оправился и, доведя до конца причастие, допел мессу до заключительных слов. Но больше он ее никогда не пел.

Несколько позже советники нашего короля и султана определили день, когда они встретятся и обговорят соглашение. Предлагаемые условия были следующими: мы сдаем Дамиетту султану, а он, в свою очередь, передает нашему королю Иерусалимское королевство. Кроме того, султан берет на себя заботу о больных в Дамиетте, доставляет нам запасы солонины – потому что сарацины не едят свинины – и оставляет у себя машины, принадлежащие нашей армии, – до того дня, когда у короля появится возможность забрать их обратно.

Советники султана спросили у наших, какие гарантии будут им даны до возвращения Дамиетты. Наши люди предложили, чтобы один из братьев короля, граф д'Анжу или граф де Пуатье, был в заложниках, пока Дамиетта не перейдет в руки султана. Сарацины сказали, что не будут иметь с нами дела, пока сам король не останется у них как заложник. На это добрый рыцарь Жоффруа де Саржине воскликнул, что пусть лучше сарацины убьют их или возьмут в плен, чем выносить такое унижение – оставить в заложниках короля.

Болезнь, поразившая нашу армию, выросла до угрожающих размеров, и так много людей страдало от омертвения плоти дёсен, что цирюльникам-хирургам приходилось удалять ее части, пораженные гангреной, чтобы больные не глотали их вместе с пищей. Было тяжело слышать во всем лагере стоны и крики тех, у кого вырезали эту мертвую плоть; они походили на звуки, которые издает женщина при родах.