Адмирал Кузнецов. Опальный адмирал - Александр Золототрубов Страница 63

— Что вы решили? — настороженно спросил адмирал.

— Ставка не поддержала Козлова, и ему на этот счет дано строжайшее указание. Никакого десанта! Можете сообщить об этом Октябрьскому. Кстати, как вы оцениваете его деятельность? Я имею в виду прежде всего боевые действия Черноморского флота. — После небольшой паузы Шапошников добавил серьезно, с ноткой грусти в голосе: — Верховный им что-то недоволен.

— Филипп Сергеевич человек сложный, — начал нарком ВМФ. — В смелости ему не откажешь, но порой обидчив, принимает непродуманные решения. В прошлом году, когда под Одессой шли тяжелые бои, он запретил командующему Одесским оборонительным районом использовать корабли флота для обстрела позиций врага из орудий. Пришлось мне его поправить. И что вы думаете? Обиделся!

— Зря! — Шапошников взял со стола папку с документами, сунул в черный портфель. — У вас все, голубчик, а то я спешу…

Вернувшись в наркомат, Кузнецов поручил Алафузову передать Октябрьскому, что Ставка не разрешила командующему фронтом высадку десанта в Феодосию.

— Только не теряйте время, Филипп Сергеевич сидит там как на иголках.

Кто-то позвонил. Нарком ВМФ взял трубку. Это был Молотов.

— Николай Герасимович, сможете сейчас подъехать ко мне? — спросил он.

— А через полчаса можно? У меня совещание с работниками минно-торпедного управления.

— Хорошо!

Кузнецов давно не видел в Ставке Молотова, но знал, что всю черновую работу в Государственном Комитете Обороны вел он, заместитель председателя ГКО. Николай Герасимович как-то решал с ним вопрос о поставке на Северный флот мин и торпед дополнительно к тому, что было запланировано, и сейчас неожиданно для себя сказал ему об этом. Молотов рассердился, его усы задергались.

— Вы же видите, Николай Герасимович, как тяжело теперь товарищу Сталину. Фронты у него на первом плане, так сказать, боевые действия Красной Армии и военного флота. Ночами не спит. Я-то все вижу. Потому-то мне и пришлось часть забот по ГКО взвалить на свои плечи. — Молотов помолчал. — Итак, зачем я вас вызвал? Союзные конвои несут потери, и англичане подняли шум: мол, русские не могут оградить их от немецких подводных лодок и авиации. У меня был разговор с английским военно-морским атташе в СССР.

— Странно, но мне он не сказал ни слова, когда я недавно с ним встречался по просьбе комфлота Головко.

— Ничего нет странного, я попросил, чтобы вас он не тревожил, так как решение всех вопросов о конвоях в компетенции ГКО и Ставки Верховного Главнокомандования.

— Я сейчас анализирую ситуацию с охраной конвоев на Северном флоте, — произнес Кузнецов. — В Мурманск идет уже тринадцатый конвой. Вышел он из Исландии 20 марта.

— Когда будет в Мурманске?

— Через восемь-девять дней.

— Понял. — Молотов встал, давая понять, что аудиенция закончена. — Я спешу к товарищу Сталину. Да, а ваша семья здесь или еще в Куйбышеве?

— Пока еще в эвакуации. А что?

— Вчера у меня спросил Иосиф Виссарионович, а я не знал… Так не забудьте: охрана конвоев должна быть надежной, ясно?..

Кузнецов читал донесение штаба Северного флота об обеспечении кораблями охранения союзного конвоя «PQ-15». Его сопровождают эсминцы «Гремящий», «Сокрушительный», «Ориби» и четыре английских тральщика. Для прикрытия конвоя в море Головко развернул четыре подводные лодки. Казалось, сил вполне достаточно. Но 29 марта в 11 часов 20 минут немецкий эсминец «И-26» попытался атаковать конвой. Комендоры «Сокрушительного» первыми открыли по нему огонь, вторым залпом накрыли эсминец, он окутался густым паром и скрылся в снежном вихре. А вот двум немецким эсминцам удалось выпустить торпеду по английскому крейсеру «Тринидад». Было ясно, что субмарины могут атаковать конвой. Командир эсминца «Гремящий» потребовал от моряков верхних боевых постов тщательно смотреть за водой. 30 марта, находясь севернее конвоя и охраняя его, «Гремящий» обнаружил на Кильдинском плесе немецкую подводную лодку и, умело маневрируя, уничтожил ее глубинными бомбами. На поверхности воды появились густые пятна солярки.

— Подскажите, Владимир Антонович, кто сейчас командует «Гремящим»? — Нарком отложил донесение в сторону. — Я что-то запамятовал.

— Гурин там, капитан 3-го ранга, отчаянный моряк, — ответил Алафузов. — Недавно комфлот вручил ему орден.

— Немцам союзные конвои в Советский Союз — кость в горле, — сказал Николай Герасимович. — Сейчас к нам идет четырнадцатый конвой. Меня интересует его охрана. Что вы намерены делать?

— Я уже принял решение, товарищ нарком. — У Алафузова вмиг помрачнело лицо, хотя говорил он твердо, стараясь не выдать своего волнения. — Приказал комфлоту Головко задействовать для охраны конвоя все эсминцы. Эти корабли быстроходны, маневренны, они успешно ведут борьбу с лодками. Приказ отдал, разумеется, не от вашего имени, а от своего, как заместитель начальника Главморштаба.

Необычная суровость, прозвучавшая в голосе Алафузова, заставила Кузнецова пристально взглянуть на него. «Приказ ты, Владимир Антонович, отдал, но вижу, что переживаешь. Значит, тебя тоже задело… Мог бы и раньше принять меры».

— Иного выхода у нас нет, — отрешенно добавил Алафузов, смутившись от долгого молчания наркома.

Николай Герасимович не возражал, ибо Алафузов, не подозревая, выразил его мысли.

— Вы правильно поступили. А что там у Трибуца?

— Флот отражает попытки немцев уничтожить корабли, стоящие в порту и на рейде, — коротко резюмировал Алафузов. — Еще в конце марта немецкое командование отдало приказ о начале операции «Айсштосс» — «Ледовый удар», ее цель — разгромить Балтийский флот. В этом деле оно надеется на свою авиацию. Но Трибуц вовремя усилил зенитное обеспечение кораблей…

Зазвонила «кремлевка».

— Николай Герасимович, прошу прибыть ко мне!

— Есть! — отозвался нарком, а про себя отметил: «Что-то Молотов не в духе, даже не поздоровался, чего с ним не бывает».

Кузнецов быстро оделся и наказал адмиралу Алафузову узнать обстановку в Мурманске.

— Как там с налетами «юнкерсов» на порт?

— Папанин считает, что штаб флота не все сделал, чтобы надежно прикрыть мурманский порт с воздуха, — объяснил Алафузов. — Но я поговорю с комфлотом, а уж тогда решим, что может сделать Главморштаб.

— С утра бы и позвонил и ему.

— Звонил, но Головко в ночь ушел на Рыбачий. А начальник штаба адмирал Кучеров ничего нового мне не сообщил…

Молотов поздоровался с наркомом и сразу перешел к делу. Он спросил, кто послал адмирала Исакова на Дальний Восток.

— Я, — ответил Кузнецов. — Исакову надлежало переговорить с генералом Апанасенко по вопросу взаимодействия войск фронта и Тихоокеанского флота на случай боевых действий со стороны Японии.

— Ваш Исаков превысил там свои полномочия. — Молотов потрогал кончики усов. — Я вынужден был отменить одно его распоряжение. О чем идет речь? Недавно военные самолеты США типа «летающие крепости» бомбили Японию и после этого должны были приземлиться на территории Китая, не захваченной японцами. Так летчики и поступили. Но один самолет совершил посадку на одном из наших аэродромов. Командир экипажа «летающей крепости» попросил советские власти направить летчиков к американскому консулу. Исаков, находившийся в это время во Владивостоке, взял и разрешил. Но не учел, что Япония, с которой у нас нейтралитет, могла использовать этот эпизод как помощь Советского Союза Америке в ее боевых действиях против Японии. Поэтому я распорядился, чтобы экипаж американского самолета был интернирован. Хорошо еще, что мне срочно сообщили в Москву о решении адмирала Исакова, не то могло быть хуже.