Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй - Александр Никонов Страница 63

У человека, достаточно канализированного и сбалансированного внутренне, нашедшего, чем интересно занять жизнь, вопрос о смысле бытия если и возникает, то проходит где-то на заднем плане сознания, внизу картинки, субтитрами. Причем характер интереса, который заполняет жизнь, в принципе, не важен — это может быть работа, а может быть английский футбол и покупка яхт. Важно, чтобы внутри сосущая пустота не образовывалась. А то она может такого мусора внутрь головы насосать…

Поскольку людей качественных на порядки меньше, чем разбалансированных, а свободного времени полно у всех, мир нынче крепко задумался: камо, блин, грядеши? Поиск ведется не только людьми, но и целыми нациями. Едва ли не все страны — и высокоразвитые и недоразвитые — переживают сейчас кризис самосознания, что отмечают многие исследователи. Или, как они его еще называют, кризис идентичности. Турция, Сирия, Южная Африка, Иран, Китай с Тайванем, Россия, США, Мексика, вся Южная Америка… рефлексируют, занимаясь страдательным самокопанием. Ищут точку сбора (по терминологии философа Щедровицкого).

То, что люди переживают, это, конечно, мучительно. Но то, что все сразу — это превосходно. Это значит, что ментальный фазовый переход захватил весь шарик. Глобализм! Урбанизация! Люблю… Похожее, кстати, уже было — задолго до нашей эры, в Осевое время, когда разом во всем цивилизационном поясе начали возникать, как по заказу, новые, «гуманитарные» религии. И сейчас мир живет в ожидании новой морали (этой теме — новой мировой морали — я, пожалуй, посвящу отдельную книгу).

Глобальный поиск нациями самих себя говорит о том, что историческая задача наций, как таковых, исчерпана. Нация есть придуманная общность. Что объединило в одну французскую нацию гасконцев, бургундцев и еще косой десяток племен? Что объединило в испанцев разноязыких каталонцев, кастильцев и т. д.? Что сделало русскими древлян, вятичей и прочих смешных кривичей? По сути, историческая случайность и география. Плюс товарно-денежные отношения — просто настало время, когда нужно было стянуть экономическими связями территории, организовать производственно-покупательское пространство, в общем, стандартизовать поле действия и защитить его от конкурентов. Получились нации. Они были покрупнее племен.

Но экономика развивается. И теперь нужны новые общности, новые идентичности, еще более крупные. Рим когда-то не успел объединить в один римский народ всех завоеванных полудурков — не было необходимых технологий. Сейчас они есть и сами по себе уже начинают связывать земной шар в единое экономическое, информационное, а значит, и культурное пространство. Культура в этой триаде — самое тормозное звено. Потому что ее носителями являются самые тормозные элементы — люди. Информация распространяется по проводам со скоростью света. Финансы летают по миру с той же скоростью. Новые технологии возникают, конечно, помедленнее, — скажем, новая модель сотового телефона или компьютера появляется раз в полгода. А вот у людей в глубинах мозга до сих пор работают структуры, доставшиеся нам еще со времен ящеров. Часто они срабатывают, минуя критичность, и особь потом мучительно ищет ответа: отчего же я так поступил? Бес, наверное, попутал, не иначе. Или Бог подсказал.

Возникает пропасть между скоростью изменений в мире и невозможностью человека ригидного эти изменения быстро переварить. Люди мучительно ищут себя в быстро меняющихся декорациях. Причем процесс поиска идет в двух направлениях — вверх и вниз. Наиболее продвинутые граждане, непосредственно имеющие дела с глобальным миром, ищут новой идентификации вверху, на планетарном уровне. Они не отождествляют себя с какой-то конкретной нацией или национальностью. В самом деле, с какой конкретно страной может отождествлять себя человек, родившийся в Австралии, учившийся в Англии, работавший в Голландии, Швеции и Норвегии и вкладывающий деньги в акции американских, тайваньских, японских предприятий, дочь которого живет с матерью в Канаде? Он — чистый римлянин, остающийся таковым в любой точке огромной империи. Да и зачем ему, собственно говоря, отождествлять себя с какой-то страной, если английский язык понимают везде, а расплачиваться можно карточкой VISA? Удобно же!

Стандартизация и нужна для того, что бы сделать мир более технологичным, то есть удобным. Представьте, что у вас каждый производитель выпускает винты и гайки со своей резьбой — то есть со своим шагом и высотой профиля. Ужас, что это будет за мир! Гайку к винту не подберешь! Поэтому люди и стандартизуют единицы измерения, резьбы, частоты, разъемы, сетевые протоколы, позывные, размеры… Абсолютно ту же роль, что в технике, играет стандартизация и в культурной жизни. Представьте, что у каждого народа на Земле были бы свои цифры, а не единые арабские, как сейчас. Кошмар, согласитесь. Спасибо арабам за эту культурную стандартизацию, внедренную в Европу кривым арабским клинком. Вот еще был бы один язык, как цифры!..

С той же целью — убрать тормозящие задиры из социальной и экономической жизни — международное сообщество стандартизует юридические нормы (международное право) и вводит единые экономические правила (ВТО и пр.). Так что стандартизация (культурная нивелировка — в терминах антиглобалистов) — это совсем не плохо. Это для нашего с вами удобства.

Вернемся, однако, к космополитам. Мера их идентичности — вся планета. Планетарная идентичность завоевывает все больше сторонников и постепенно спускается вниз, в массовое сознание — через голливудские фильмы, которые в последнее время все чаще демонстрируют прелести единой планетарной общности, объединяя человечество в борьбе с марсианами или каким-нибудь очередным летящим на Землю астероидом. Действительно, наша животная сущность такова, что объединиться людям проще в борьбе против кого-то и чего-то (особенно это касается плебеев).

Национальное сознание когда-то окончательно выковалось в войнах. Вот если бы на Землю напали инопланетные пришельцы, мы бы враз позабыли свои распри и не ходили больше между собой с кольями стенка на стенку, а выступили единым фронтом против татаро-монгольского ига на летающих тарелках. Ну а раз нет внешнего планетарного врага, нет и планетарного единства.

Однако объединяющим фактором, как метко подмечено, может быть не только война, но и другая большая задача. Например, те же астероиды. Или борьба с озоновыми дырами. Или с глобальным потеплением. Или с загрязнением атмосферы… Но поскольку последние цели какие-то аморфные и вред от них либо неочевиден, либо отдален по времени, это срабатывает гораздо хуже. А вот астероид — то, что надо! Он конкретен: вдарит — мало никому не покажется. Поэтому римские и карфагенские астронавты летят бомбить космического супостата, покусившегося на их общую античную цивилизацию.

Но то кино. В натуре подходящих астероидов на горизонте пока не наблюдается, марсиане затаились, в ужасе от предстоящего нашествия землян, а элитных людей, которые поднялись над нацией и мыслят себя землянами безо всякой межпланетной войны, мало. Поэтому процесс новой самоидентификации идет не только вверх, но и вниз. Объясняю… Когда рушится национальная идентичность, людям, как существам стадным, хочется прибиться к какой-то группе. И они опускаются на одну эволюционную ступень вниз — начинают отождествлять себя не по национально-государственному признаку, а по национально-племенному. Человек уже не ощущает себя американцем или русским. Теперь он мексиканец или казак!