От Батыя до Ивана Грозного. История Российская во всей ее полноте - Василий Татищев Страница 62

Царь Мануил. Коронование. Убранство жен. Одежды мужские. Чужеземцы. Знаки. Место царское. Багряница, венец, диадема. Герольды, или маршалки. Корона. Корона императрице. Напоминание о смерти. Видели же, как месяца февраля в 11 день в неделю о Блудном венчан был на царство царь Мануил цареградский 6899-го и со царицею его, благословен и поставлен пресвященным Антонием патриархом. И было поставление его на царство так. Той ночью было бдение всенощное в великой церкви патриаршей в Софии. Когда же настал день, пришли туда, и дали нам смотреть обряд того поставления. И сошлось народа великое множество, мужского пола внутрь святой церкви Софии, а женского пола на полатях. И так дивно и любомудро было, все же женского полу стояли на полатях, закрываемы завесами были лица их, чтобы украшения прелестного и мертвенного никому же от народа не видеть. И сами же те мужи и все мужского полу старческим чином одеждами дорогими одеты, но без всякой роскоши. Жен же никак же видеть мужчинам во церкви той, жены же видели всех стоящих. Певцы ж стояли украшенные чудно, ризы имели, как священные стихари, широкие и долгие, так же и рукава их широкие и долгие, иные камчатые, а другие же шелковые; наплечники ж с золотом, и с бисером, и с кружевом; на головах же их оскрыльцы острые с золотом, и с бисером, и с кружевом; и великое их множество собрано, и настолько было чинно, как написанные выглядели; старший их был муж дивный и красивый весьма, сединами, как снег, белеясь. Были же тут и римляне от Рима, и от Испании, и немцы, и фрязи от Галаты, а иные цареградские, а иные зеновицы, а иные венециане, а иные угры. И тех было одеянии и чин по виду чудные, и стояли на две стороны, и каждый своей земли знамя имели на себе и одеяния: иные багряные бархаты, а другие вишневые бархаты, а иные темно-синие бархаты, а иные черные бархаты, все же старческого чина не в шелках. Так же и знамена имели, каждая группа свое знамя имела, на груди носили или жемчужные, или обруч золотой, или на шее, или цепь золотую на шее и на груди, а другие свое знамя; каждая группа все по-разному свои знамена имели. Был же в церкви под полатями на правой стороне чертог в 12 ступеней, который шириною две сажени, а обтянуто все червленым червецом, на них же поставлены два стола золотые. Тогда ж той ночью царь Мануил на полатях был, и когда приспел первый час дня, сошел с полатей и вошел во святую церковь передними великими дверями, которые называются царские двери. А певцы пели пение пречудно, и странно, и несказанно умом превосходили. И было шествие царево тихо и кротко три часа от передних врат до чертога. А с обоих сторон 12 воинов вооруженных, и от голов их и до ног их все железно; а пред ним шли два со знаменами, волосы черные, а древа их, и ризы, и шапки червлены. А пред теми двумя знаменосцами шли подвойские, а посохи их серебром и золотом окованы, а на концах их жемчугом усажено. Дошел же царь до чертога, и вошел на пресветлый тот чертог, и облекся в цесарскую багряницу и в диадему цесарскую, и венец цесарский около головы со столпчиков возложил, и ушел из чертога, и взошел наверх; и привели царицу, и сели оба на столах золотых. Тогда же начали божественную литургию, а царь сидит на золотом столе, сидит же и царица на золотом столе. И когда следовало быть выходу, пришли два великие архидьякона ко царю и сотворили поклон малый благочинно весьма и уставно. И встал царь и пошел ко алтарю, а со знаменами пред ним и воины вооруженные по обеим сторонам его шли. Вошел ж царь во святой алтарь, стали знаменосцы и воины вооруженные пред святым алтарем по обе стороне святых дверей царских, и облекли царя во священный фелонец малый да пасясь багряный, что есть ризницы малые багряные, только до пояса, и пошел царь на выход, свечу в руке держа. Антоний же патриарх стоял на своем месте среди церкви. И сотворяя выход, патриарх взошел на священный амвон, и царь с ним. И принесли к патриарху царский венец на блюде покрытый, также и царицын венец принесли к патриарху на блюде покрытый. И благословились у патриарха два великих архидьякона, пошли за царицей, и пришли к ней, сотворили поклон малый, только головы свои до груди своей преклонили благочинно и уставно весьма; и пришла царица до амвона. И возложил пресвященный патриарх крест на царя, и дал ему крест в руку. И взял цесарский венец патриарх, и благословил царя, и возложил на голову его, а другой венец дал ему в руку его и повелел ему возложить на царицу его, сойдя далее. Он же сошел далее и дал знак, далее стоя, патриарху на амвон рукою и венцом, и патриарх, стоя на амвоне, издалека благословил рукою своею царя и царицу. Они же оба вместе одновременно сотворили поклон малый к патриарху, и пошли на свои места, и сели на золотых столах. А патриарх выход сотворил и вошел во святой алтарь царскими дверями. И когда херувимская песнь приспела, пришел великий архидьякона и сотворил царю поклон. Тогда же, встав, царь со страхом, и трепетом, и с великим вниманием благочинно весьма пошел во алтарь. Одели его во священный фелонец, и прежде всех шествовал царь пред святыми царскими дверями, в подсвечнике свечу возженную в руке держал; так из алтаря ушел и во алтарь вошел, прежде всех он шел, и после него благочинно и уставно весьма священный и великий собор с великою красотою, и честию и славою священною и божественною. И настолько было благочинно и чествованно и приукрашенно, что ум человеческий превосходило. Долгое ж было шествие их со святыми дарами, сколько херувимской песни есть от начала и до конца, так шествие их и пение же было долго великолепно, и красиво, и предивно, и умильно. После принесения ж во святой алтарь священных и божественных даров кадил царь около священного престола, и пребывал царь в алтаре до святого причащения. И когда было время святому причащению, и пошел великий архидьякон, сотворил поклон царице. Когда сошла от престола царица вниз, тут стоящий народ разодрал всю завесу чертога цесарскую, сколько кто восхитил себе. И вошла царица с великим страхом и трепетом, и умилением, и смирением южными вратами в крыло алтаря, и дали ей святое причастие. Царь же от патриарха со священниками причастились у престола Христова. Изошел он из алтаря, патриарх ж сел на свое место, и из алтаря выйдя пришел к нему царь в цесарской багрянице и диадеме. И благословил его патриарх и царицу его, и дал ему завет православия соблюдать непоколебимо свое царское и никак же не переменять уставы древние, ни же похищать не свое, и стяжать прежде всего страх Божий и смертную память, что земля ты и снова в землю пойдешь, и прочее, как там во уставах их имеется. И по патриарховому слову никто ж не мог и не смел прежде приступить ко царю и говорить ему о здравии, ни князи, ни бояре, ни воины; но только приступили к нему мраморники и гробосоздатели, принеся, показывали ему мраморы и камень различный, и войдя к нему говорили: «Которым камнем следует отделать гроб твой?», притчею воспоминая ему и говоря: «Человек смертен и тленен, мимо шествует в суетном сем исчезаемом и скоро погибаемом бедном житии. Заботься о своей душе и благочестивое царство строй; сколько же велик ты, столько смиряй себе, поскольку сильные сильнее истязаны будут; и как же богохульные согрешают к Богу, и так же и горделивые в гордости своей согрешают к Богу. Особенно подлинно имей всегда страх Господень, и смирение, и любовь, и милость, и да спасен будешь и сохранен небесною любовию Господнею и милостию». И так сии говорили, как там во уставе написано, и потом пошли князи, и стратилаты (воеводы), и попы, и воины, и все вельможи, говоря ему по обычаю их. И после сего благословился царь вышесказанным обрядом с великою тихостию и смирением, и со страхом Божиим ушел из церкви благочинно весьма, как некий священноначальник, и осыпали его ставратами золотниками. Народ ж похватал все, каждый руками своими. Так древнее предание царям быть на поставлениях их на царство, и так поставлялись. Так вот и Мануил царь поставлен был Антонием патриархом и священным собором по уставу издревле переданному.