Лорд Байрон. Заложник страсти - Лесли Марчанд Страница 62

Лашингтон был уверен, что без свидетельств леди Байрон будет невозможно доказать случай инцеста в суде. Однако он посоветовал добиваться развода, если возможно, через суд, где можно будет возбудить дело, основываясь на «неподобающем поведении и разговорах Байрона». Частично свидетельством в пользу инцеста станут его грубые намеки на связь с миссис Ли, сказанные для того, чтобы причинить боль жене, хотя не будет сделано попыток доказать, что инцест действительно имел место.

Однако Аннабелла во что бы то ни стало стремилась избежать публичных слушаний. По этой причине они с адвокатом старались сделать все возможное, чтобы заставить друзей убедить Байрона согласиться на развод без лишнего шума. Их усилия были удвоены, когда в последнюю неделю февраля появились упорные слухи о Байроне и миссис Ли. Именно тогда доктор Лашингтон и другие адвокаты настояли на том, чтобы Аннабелла прекратила всякую переписку с Августой. Но на это Аннабелла не могла пойти. Ее главной целью для разоблачения подозрений, которые не давали ей покоя, но которые она старалась подавить из-за доброты Августы, было приобрести, так сказать, «орудие» для этого ужасного разоблачения, чтобы вынудить Байрона согласиться на мирный развод и не позволить ему забрать ребенка (Аннабелла считала, что он хочет передать Аду Августе). Но теперь Аннабелла оказалась в сложной и запутанной ситуации. Августа обладала умением справляться с капризами своего брата, чего не могла делать его жена, и продолжала заботиться о нем, веря в его предполагаемую «болезнь», после того как Аннабелла отказалась от супружеских обязанностей. Хотя в душе Аннабеллы давно таилась ревность, она не могла забыть, чем обязана сестре Байрона. Августа защищала ее от дикого, безумного поведения мужа во время ее беременности, и Аннабелла считала, возможно ошибочно, что она обязана ей даже своей жизнью.

Когда Аннабелла наконец убедила адвокатов позволить ей переписываться с Августой, это не указывало на ее слабость, а, наоборот, означало решимость через сестру уговорить Байрона поверить в то, что Аннабелла действует по своей собственной инициативе и не выполняет чужую волю. Она убеждала Августу и Джорджа Байрона, что не вернется к мужу, «даже если отец и мать на коленях будут умолять меня сделать это». На постоянные заявления миссис Ли о том, что она не ручается за жизнь своего брата, если Аннабелла не вернется, непреклонная жена отвечала, что «ничего не может поделать и должна выполнять свой долг».

Неумолимость Аннабеллы лишь раздражала Байрона. Он говорил лорду Холланду, которого Лашингтон просил быть посредником: «Они думают напугать меня применением законных мер. Пусть идут в суд, там им будут рады». Он не хотел принимать отказа Аннабеллы через третье лицо. Байрон просил о встрече с ней, но не нашел понимания, однако продолжал слать ей нежные и трогательные письма, пытаясь пробудить в ее душе воспоминания о счастливых минутах их совместной жизни: «…если бы я не был убежден, что некая необдуманная решимость или, возможно, обещание породили эти горькие плоды, которые мы теперь вкушаем, я бы не стал больше досаждать тебе. Если бы я не любил тебя, если бы не был уверен в твоей любви, я не стал бы выносить то, что уже вынес».

Но Аннабелла, которая, по словам Элвина, «никогда не могла понять настоящего характера Байрона, видя в нем только то, что хотела видеть», продолжала искать в его письмах скрытый смысл и стремление обмануть ее даже в самых искренних мольбах. Она показывала все письма Лашингтону, описывая зловещие намерения Байрона.

Несмотря ни на что, жизнь продолжалась для Байрона, хотя даже его замечательной твердости духа не хватало на то, чтобы принимать участие в тех делах, которые его всегда занимали, – сплетничать у Меррея, обедать у Киннэрда и ходить в театр. Очевидно, по предложению Сотби он отправил нуждающемуся Кольриджу сто фунтов, хотя тот так и не закончил обещанную трагедию для театра «Друри-Лейн».

Событие, напомнившее Байрону одно из самых нежных и в то же время самых циничных романтических увлечений, побудило его обратиться к поэзии. Когда он услышал, что имя леди Фрэнсис Уэбстер скандальным образом связано с именем герцога Веллингтона, то иронично написал об этом происшествии Меррею, но потом его воспоминания о прошлом нашли отражение в стихах: